Ставка больше, чем жизнь - Владимир Тучков Страница 13

Эти дурошлепы, конечно, считают, что просто ребятам не повезло. Послали на дело, а там, в кабаке, человек проворней оказался. И получилась, как в старину говорили, травма на производстве.

Правда, есть и такие, которые думают, что, раз у них упал рейтинг и их собирались списать, то их и списали «по-хорошему» – разрешили взять в банке всю наличку, сделали ручкой на прощание и отпустили на все четыре стороны. А на сайте повесили липу. Ловкий программер изуродовал на компьютере их карточки, и получилось два кровавых трупа: то, что осталось от Оранжевой Пурги и Длинного Бакса.

Хрен то! Уж Граф по своим старым каналам навел справочку: точно, замочили их у Гиви. У самого Гиви, конечно, узнать было нельзя, потому что в восемьдесят втором расстались очень нехорошо. С этим малым шутить не стоит.

Короче, Граф твердо решил сделать ноги с тремястами штуками, которых должно было и на домик хватить, и на достойную старость. Пусть молодые да залупонистые на мерсах телок катают, а ему и жигуля вполне хватит.

Конечно, спасибо им, что из Бутырки выдернули. А то бы встретил старость совсем в другом месте. Спасибо и за то, что подзаработать дали. Но ведь и в расчете же уже. Давно в расчете! Они, кровососы, на нем, на его таланте, из-за которого и из предвариловки-то умыкнули, уже гору бабок наварили. Если по чести, то должны бы процентов двадцать акций отстегнуть.

Но такая уж порода, что удавятся, а по совести ничего не сделают. Сучье племя! Таких он будь здоров сколько на шконках остывать пооставлял. Хватит, пусть теперь лохи на них пашут. А ему пора. Пора на законный отдых.

Сделал все по уму.

Купил ксиву. Очень натуральную. Не как в старину, не нарисованную, а настоящую, из ментуры, с настоящей печатью, настоящей подписью и настоящим штампом из домоуправления, что выписался.

Сбрил бороду, чтобы все по паспорту было.

Снял бабки и тут же положил их в другой банк.

Купил на Рижском рынке два кило динамита и все что положено. Заправил это дело в свой жигуль под кресло водителя. И частично запихнул в рулевую колонку, в самый её верх, что было важно.

Толкнул тачку в урловатом «автосервисе». За триста баксов, мол, капуста позарез нужна, вот, только что угнал и теперь хочу поскорей продать. Клиент сел, чтобы проверить, что и где стучит, а что поскрипывает, сто пятьдесят задатка дал, чтобы, конечно же, не возвращаться и остальные сто пятьдесят не отдавать. Ну, и, ясное дело, уже не вернулся.

Несмотря на то, что Граф не был специалистом по подрывному делу, он был твердо уверен, что ментам не удастся не только опознать труп, но и найти кисти рук, поскольку, по его мнению, их должно унести взрывной волной метров на пятьсот, а то и дальше. В то же время, внутри искореженного автомобиля будет обнаружено очень много отпечатков пальцев Ахалкаци Гочи Георгиевича, известного в преступном мире под кличками Иван, Аспид, Душегуб, Каракатица, Крот, Чалый.

Таким образом, убивались два зайца. Менты закрывали дело Ахалкаци и прекращали его розыск. Успокаивался и Администратор, и все те живоглоты, которые стояли за ним. Для них гибель Графа подтверждали номера жигуленка, номера его двигателя и кузова.

Конечно, то, что Граф снял накануне все свои бабки, оставляло незначительные подозрения, что все это им же самим подстроенное фуфло. Однако Россия большая. И маленький домик с яблоневым садом на крутом берегу одной из величественных российских рек отыскать будет очень непросто. Даже с использованием всех тех примочек, которые у них есть.

Все это Граф проделал безукоризненно. Все сошлось. Даже руки у того барыги, который хотел заныкать сто пятьдесят баксов, унесло на восемьсот тридцать метров. (Это обстоятельство позволило ленивому следователю вписать в протокол осмотра места ДТП: «Транспортным средством а/м „ВАЗ-2106“, цвет белая ночь, рег. номер К 496 НС 50 RUS управлял инвалид, у которого отсутствовали левая и правая руки».

Ну, а на память о «Мегаполисе» Граф прихватил с собой лэптоп. Потому что дорогой был, как объяснили, девять штук стоил. Да и не тяжелым был, в дороге не обременил бы. А все потому, что не читал в тюрьме книжек. Ох, не читал!

Это его и сгубило.

* * *

Прочтя некролог, Танцор не только не расстроился, что вполне естественно, но даже не удивился. Подумал лишь, что одним конкурентом стало меньше. И придумал удобное для себя объяснение: с таким брюхом долго не живут. Хоть в некрологе и говорилось о смерти в результате крушения пассажирского поезда.

Не задал вполне естественного вопроса: а по какой нужде Граф намылился в Саратов, а не в Ясную Поляну, в естественную для себя среду обитания, где мог бы по заданию Магистра пугать по ночам экскурсантов, получая за каждый инфаркт по двести баксов? Не стало ли это крушение, унесшее жизни более трехсот пассажиров, следствием нарушения Графом условий игры?

Не это ли является формой перевода игрока в виртуальную реальность, о которой вскользь обмолвился Администратор в конце телефонного разговора?

Нет, ничего этого Танцор сам у себя не спросил, поскольку на душе стало бы ещё поганее и гнусней. Период ученичества уже закончился, и теперь он вовсю жрал дерьмо, которое для него, как, впрочем, и для других тщательно подбирало сто семьдесят с чем-то тысяч (цифра все время немного плавала) маниакальных мегаполисевцев, имевших право голоса.

Однако другим это дело, может быть, и нравилось, может быть, постоянно звучащая поговорка «Деньги не пахнут» и отшибла у них полностью обоняние. И они стали детьми, милыми карапузами, ползающими в манежиках и, как только зазевается затраханная жизнью мамаша, с аппетитом лопающими свои собственные какашки. Может, напротив, – стали как Вольтер, потрясатель устоев, незадолго до смерти проделывавший то же самое. Незадолго до смерти…

Да, если бы Танцор получил доступ к архиву игр, то именно эта мысль и пришла ему в голову – незадолго до смерти. Потому что, вычислив среднюю продолжительность жизни игроков, он впал бы в депрессию.

Хотя, конечно, были какие-то совершенно безобидные, а порой даже и симпатичные конкурсы. Например, надо было нарисовать эскиз памятника самому себе. Причем, на это дело давалась неделя. Танцор совершенно четко просек, что победит тот, кто максимально приблизится к массовым представлениям о прекрасном, о смысле жизни и смерти, о значимости человеческих деяний, кто вычислит знание аудиторией символики, мировой литературы, языков, как иностранных, так и эстетических.

Это был верный посыл, поскольку победителя определял не Магистр, а вся юзерская тусовка. Что же касается техники воплощения замысла в рисунок, то тут Танцор в себе не сомневался. В свое время, когда-то, в детстве, в Твери, он пару лет занимался в художественной школе.

Но и на этом верном пути он наткнулся на развилку. Можно было бы сделать что-либо грандиозное, величественное, для стояния на площади. И тут выбор был прост, поскольку россияне в силу интриг средств массовой информации не любила Церетели и Рукавишникова (у которого Достоевский, блин, так нажрался, что со стула сползает), то можно было бы остановить свой выбор на стилистике Клыкова, а лучше всего – Кербеля.