Мико - Гейл Линдс Страница 13

— Вроде разницы в цифрах прибылей? — саркастически поинтересовался Николас. — Мне ты сказал, что доля “Сфинкса” составит сто миллионов, а по расчетам, данным Сато, получается, что “Сфинкс” и “кобун” Сато будут делить сто пятьдесят.

— Да что они значат, эти пятьдесят миллионов, — поморщился Томкин, усиленно массируя висок. — Проклятая мигрень. Мой врач утверждает, что всему причиной — образ жизни. — Томкин усмехнулся. — Знаешь, что он прописал? Постоянный отдых в Палм-Спрингс. Он хочет, чтобы я гнил там под плеск волн вместе с упавшими пальмами. Ну, да ему виднее. Он книгу сейчас пишет — “Пятнадцать путей к жизни без мигрени”. Полагает, что это будет бестселлер. Думает, что все сегодня страдают исключительно от мигрени. “Да благословит Господь стресс”.

Присев на край плюшевого дивана, Томкин открыл холодильник и налил себе пива.

— Что у тебя там? — спросил он Николаса, заметив в его руках конверт.

— Это приглашение для тебя. Прислано с нарочным. У меня такое тоже есть.

Томкин отставил стакан.

— Давай-ка посмотрим. — Он вскрыл конверт, вытащил из него твердую тисненую карточку. — Это же чертовы “кандзи”, — сердито буркнул он. — Что там написано?

— Мы с тобой, похоже, приглашены на свадьбу к Сато. В субботу.

Томкин хрюкнул и осушил одним глотком стакан.

— Только этого нам не хватало! — Он налил себе еще. — А ты выпьешь со мной?

Николас отказался. Томкин пожал плечами.

— Просто хотел твою печень в порядок привести. Эти сукины дети пьют свой “Сантори энд скотч” как воду. Если идешь с ними куда-то вечером, готовься к жесткому натиску.

— Не стоит беспокоиться, — холодно ответил Николас. — Я хорошо знаю привычки японцев.

— Ну да, конечно, — согласился Томкин. — Просто так, к слову. Однако здорово ты бодался с этими козлами. — Он осушил стакан. — Ты с Жюстин уже говорил?

Николас отрицательно покачал головой.

— Она вообще не хотела, чтобы я ехал.

— Это естественно. Думаю, она по тебе скучает. Николас смотрел, как Томкин пытается одолеть второй стакан. “Наверное, — думал он, — это и есть его средство против мигрени”.

— Когда Сайго добрался до нее, он пустил в ход сайминдзюцу, искусство, малоизвестное даже в кругу ниндзя.

— Что-то вроде гипноза, да?

— Отчасти. В западном понимании этого слова. Но это и нечто большее, чем просто гипноз. — Николас сел рядом с Томкиным. — Она пыталась меня убить. Сайго внушил ей... Мое лечение разрушило внушение сайминдзюцу, но я не смог стереть глубокое чувство вины, которое Жюстин испытывает.

— Но она не виновата!

— Сколько раз я убеждал ее в этом!

Томкин крутил в руках стакан с остатками виски.

— Я ее знаю. Она с этим справится.

Николас же думал о том, как тяжело восприняла Жюстин его решение работать на Томкина. Она ненавидела отца за то, что он манипулировал ее личной жизнью. Ее недовольство было понятно Николасу. Два столь разных человека не могли ладить друг с другом. Томкин ожидал от нее одного, а получал другое и реагировал на происходящее как деспот. Жюстин не могла простить ему постоянного вмешательства в свои дела.

Он постоянно использовал подкуп и угрозы, чтобы оттолкнуть от нее парней. “Мой отец, — часто повторяла Жюстин, — бессердечная скотина. Он никогда ни о ком, кроме себя, не думал, — ни обо мне, ни о Гелде, ни даже о моей матери”.

Но Николасу было известно и то, что Жюстин была слепа и неразборчива с мужчинами, которые ей нравились, а уж они вертели ею куда круче, чем отец. Неудивительно, что Томкин так враждебно отнесся к Николасу, когда они впервые встретились. Естественно, он подумал, что Николас тоже хочет использовать его дочь в корыстных целях.

Трудно было внушить Жюстин, что именно любовь заставляла Николаса вмешиваться в ее отношения с отцом.

Николас не забыл, как Жюстин отреагировала на сообщение о его решении работать на ее отца. Напряженное молчание, последовавшее за этим сообщением, свидетельствовало о том, что Жюстин не хочет больше обсуждать этот вопрос. Но за несколько дней до отъезда Николасу показалось, что она немного смягчилась и уже не столь негативно относилась к его решению. “Это ведь ненадолго, правда?” — сказала она, провожая его.

— Что? — переспросил Николас, возвращаясь к реальности.

— Я спрашиваю, на ком женится Сато? — ответил Томкин.

Николас взглянул на приглашение.

— На женщине по имени Акико Офуда. Знаешь что-нибудь о ней?

Томкин отрицательно покачал головой.

— Она сейчас больше чем кто-либо представляет интерес в жизни твоего потенциального партнера, — серьезно сказал Николас. — Думаю, тебе пора менять команду по сбору информации.

* * *

Тандзан Нанги с трудом повернулся. За его спиной в густой золотистой дымке быстро скрывались из вида снежные склоны Фудзи. Токио гудел у него под ногами, как гигантский автомат пачинко.

— Он мне не нравится, — сказал Нанги скрипучим голосом.

— Томкин?

Нанги выгнул бровь, доставая из портсигара сигарету.

— Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду.

Сато дружелюбно улыбнулся.

— Конечно, не нравится, друг мой. Не поэтому ли ты приказал Ёсиде, женщине, встретить их в аэропорту? Скажи, кого из наших японских деловых партнеров ты мог бы оскорбить подобным образом? Никого! Тебе даже не нравится, что она работает у меня помощницей, ты верен традиции и считаешь, что это не женское дело.

— Ты всегда управлял этим “кобуном”, как считал нужным. Я ни во что не вмешиваюсь. Но что касается этих “итеки”, не стоит терять драгоценного времени, предоставляя им в распоряжение кого-то из высшего звена.

— О да! — воскликнул Сато. — Томкин — гайдзин, а Николас Линнер в твоем представлении того хуже. Он лишь наполовину азиат. И никому еще не удалось толком выяснить, сколько в нем японской крови.

— Хочешь сказать, что я расист? — спросил Нанги, выпуская дым.

— Ни в коем случае. — Сато откинулся в своем вращающемся кресле. — Просто патриот. Но в конце концов, что нам до происхождения Цзон Линнер?

— И это надо иметь в виду. — Странные глаза Нанги сверкнули темным огнем. — Нам понадобятся все средства из нашего арсенала, чтобы справиться с чертовыми “итеки” — жадными варварами, которые не желают умерить свои аппетиты. — Плечи Нанги непроизвольно вздрагивали. — Думаешь, для меня имеет какое-то значение тот факт, что его отцом был полковник Линнер, “круглоглазый спаситель Японии”? — Он презрительно скривился. — Как может “итеки” хорошо относиться к нам, скажи, Сэйити?