Вилла загадок - Дэвид Хьюсон Страница 13

– Черт! – со злостью глядя на монету, прошептала Тереза Лупо. – Черт!

– Ты хочешь сказать, что тело пролежало в торфе не больше двадцати лет? – спросил Коста.

– И даже меньше, – ответил Фальконе.

Все повернулись в его сторону. Вернувшись к своему портфелю, инспектор достал оттуда папку и вынул из нее некую фотографию. На снимке была изображена улыбавшаяся в объектив девушка-подросток с длинными светлыми волосами до плеч.

Фальконе положил снимок на грудь трупа. Черты лица были идентичными.

– Так ты знал?! – воскликнула Тереза, не в силах сдержать удивление и гнев.

Перони тихо смеялся, плечи его вздрагивали, словно подключенные к какому-то механизму.

Наклонившись, Фальконе рассматривал что-то на левом плече девушки. Какую-то метку. Возможно, татуировку.

– Просто думал, с чего начать. Не забывай, доктор, – я ведь вернулся из отпуска только вчера. Мне едва хватило времени, чтобы выкопать из подвалов... – он помахал в воздухе папкой, – вот это.

– Так ты знал? – повторила она.

Он еще раз осмотрел метку. Коста последовал его примеру. Это была круглая татуировка размером с монету – безумное кричащее лицо с огромными губами и длинными, заплетенными в косички волосами.

– Должно быть, это маска из римской комедии имперского периода, – сказал Фальконе. – Дионис был еще и богом театра. Такие использовались для его культа. Ты все равно заслужила этот ужин, доктор. Я выполню обещание. Ты почти угадала – ошиблась всего на пару тысячелетий.

Тереза Лупо ткнула ему в грудь указательным пальцем:

– Ты знал? Тогда сам жри свой гребаный ужин.

– Как скажешь, – ответил он.

Все пристально смотрели на него. Фальконе не сводил глаз с татуировки. В его голове шел какой-то процесс, но он не склонен был пока говорить.

– Тебе нужно отменить пресс-конференцию, – заметил он.

– Еще бы! – пробормотала она. – Но как я объясню?..

– Извинись. Скажи, что у тебя болит голова. Что у нас нет людей из-за гриппа и прочего. Это ведь действительно так. – Он взял лежавшую на груди девушки фотографию и положил ее обратно в конверт.

Коста подумал, что Фальконе даже не сообщил им, как зовут жертву, и удивленно воскликнул:

– Синьор!

– Что такое, синьор Коста? – Взгляд Фальконе ничего не выражал. – Очень рад, что вы снова с нами.

– Что мы должны теперь сделать?

– Наверное, поймать парочку жуликов. Отправляйтесь в Кампо – там сейчас полно карманников.

– Я имею в виду – с этим.

Фальконе в последний раз взглянул на труп.

– Ах, с этим? Ничего не делайте. Бедная девочка шестнадцать лет пролежала в торфе, и день или два ничего тут не изменят.

Он обвел их взглядом.

– Я хочу, чтобы вы поняли. О том, что здесь находится, не должна знать ни одна живая душа. Никто и нигде. Если вы мне понадобитесь, я позвоню.

Они молча смотрели, как он уверенной походкой выходит из комнаты. Тереза Лупо перевела взгляд на тело, на ее бледном лице были написаны скорбь и разочарование.

– Я все сделала как положено! – простонала она. – Точно знала, что произошло. Я говорила с этими учеными. Господи...

– Ты же слышала его слова, – заметил Коста. – Ты и вправду хорошо поработала. Он не шутил.

Тереза провела пальцем по коричневой коже мертвой девушки. В сочувствии Ника Косты она не нуждалась. Разочарование прошло, сменившись чем-то новым, более интересным.

Лежащий на секционном столе труп больше не был историческим артефактом. Это была жертва убийства, которая требовала ее внимания.

Взглянув на зажатый в ее руке серебристый скальпель, Коста повернулся к Перони.

– В Кампо так в Кампо, – вздохнул он.

Напарник согласно кивнул.

* * *

– Мне кажется, здесь действительно нет никакой спешки, – произнес Перони, когда они сели в машину. – Просто хотелось бы, чтобы Лео сказал нам чуточку больше. Терпеть не могу пребывать в неизвестности.

Коста пожал плечами. Он знал Фальконе достаточно хорошо, чтобы не удивляться.

– Скажет, когда найдет нужным. С ним всегда так.

– Я знаю. В "нравах" с ним было бы одно мучение. Там всегда нужно ладить с людьми.

Перони давно следил, как Фальконе взбирается по служебной лестнице. Их отношения было трудно определить – этакая смесь дружеских чувств и взаимного недоверия. Ничего удивительного здесь не было. Этот способный, толковый полицейский мог вести себя очень жестко, если считал, что дело того стоит. Временами он бывал просто непреклонным. Собственная популярность его нисколько не беспокоила. Иногда Коста думал, что Фальконе сам провоцировал те антипатию и даже ненависть, которые он вызывал. Так легче было принимать жесткие решения.

Закурив сигарету, Перони выдохнул дым в окно.

– Ты еще не приглашал на свидание Барбару Мартелли?

"С чего вдруг он об этом вспомнил?" – удивился Коста, а вслух сказал:

– Пока что не нашел подходящего повода.

Выражение лица Перони говорило: "Ты что, шутишь?"

– Я пока не готов. Ясно?

– По крайней мере это честно. Когда ты последний раз был с женщиной? Не обижайся, что я спрашиваю. В "нравах" мы все время говорим о таких вещах.

– Думаю, у вас в "нравах" это время измеряется в часах, – не задумываясь ответил Коста и сразу же пожалел о своих словах.

Лицо Перони вытянулось – высказывание Косты явно его задело.

– Прости, Джанни. Я не хотел. Случайно вырвалось.

– Ну, по крайней мере теперь мы называем вещи своими именами. Надеюсь, это значит, что мы можем говорить друг другу все, что хотим.

– Я не...

– Все нормально, – прервал его Перони. – Не извиняйся. У тебя есть полное право говорить мне, когда я веду себя как идиот.

Перони был не таким простым, каким предпочитал казаться. Коста давно уже это понял. В глубине души он тоже хотел обсудить то, что случилось, хотя и старался делать вид, будто избегает этой темы.

– Почему ты так поступил, Джанни? Ведь у тебя была семья. Ну, когда ты пошел к проститутке.

– Ой, только не надо! Такие вещи случаются каждый день. Думаешь, одни холостяки время от времени возбуждаются?

– Нет. Просто насчет тебя я бы так не подумал.

Перони глубоко вздохнул.

– Помнишь, я как-то тебе говорил – у каждого есть эта червоточина.