Окаянный талант - Виталий Гладкий Страница 13

У Олега даже язык во рту винтом завился, так ему захотелось еще раз задать вопрос, кто такой Дедко, но он героически сдержал этот спонтанный порыв и сказал совсем другое:

– Похоже, вы ярый противник частной собственности.

– Угадал. Бог дал человеку землю и взрастил на ней плоды для всех поровну. Разве это правильно, когда один человек владеет целым островом, а у другого даже клочка земли нету? Так низзя. Собственными у человека должны быть тока его ум и совесть. Все.

– А как насчет портков?

– Ежели у кого их нету, то не грех и поделиться. Али я не прав?

– Как вам сказать…

– Скажи, что думаешь. Это будет уважительно.

– Ну, во-первых, вы идеалист. Вам понятен смысл этого слова?

– В школах мы тоже обучались, – довольно туманно ответил Беляй.

– Хорошо. А во-вторых, чтобы кратко и доходчиво, – кроме Бога, существует еще кто-то. Вот он и толкает человека на разные предосудительные поступки. Как этому противиться? Я, например, не знаю.

– Хитро ты закрутил… Сразу видно – образованный человек. Мы так не могем. Но скажу тебе одно – толкает того, кто не сопротивляется. Что касается Бога, то энто песня, которая поется многие века, но на разные мотивы. – Беляй загадочно ухмыльнулся. – Ему больше подходит имя Творец всего сущего. Эй-эй! – вдруг всполошился он. – Следи за ухой! Вона скоки пены. Сними…

Когда уха упарилась, как должно, Беляй, хитро ухмыляясь, достал фляжку и спросил:

– А как ты, паря, насчет ерофеича [12]? Или слабо?

– Наливайте, посмотрим, – вернул Олег улыбку своему собеседнику.

Уха была просто потрясающей. Наверное, потому, что Беляй, вместе с черным перцем и лавровым листом, положил в нее во время варки еще и какие-то корешки, а когда она сварилась, бросил в уху древесный уголек.

Когда с обедом было покончено, Олег пошел к озеру, чтобы умыться холодной водой – ерофеич и горячая уха вызвали обильное потоотделение. Нагнувшись, он зачерпнул воду ладонями, плеснул в лицо, затем хотел повторить это действо еще раз, но тут открыл глаза – и невольно вскрикнул.

На него, из темной озерной глубины, смотрело лицо давешнего седовласого старца! Олег отшатнулся назад, зацепился за корень и упал.

– Что стряслось? – встревожено спросил Беляй.

– Лицо… Там… – Мало что соображающий Олег ткнул указательным пальцем в сторону озера.

– Какое лицо?

– Мужик в годах. Седой, с длинными волосами. Глаза как фары… горят. Бр-р! Он и ночью мне привиделся…

Беляй мгновенно посерьезнел и подобрался.

– Ну-ка, ну-ка, расскажи все по порядку, – попросил он, помогая Олегу подняться, что было весьма кстати – ноги художника стали ватными.

Олег сначала закурил, а потом рассказал о своем ночном приключении. Беляй внимательно, не перебивая, слушал. По его виду можно было сделать вывод, что рассказ Олега он воспринимает не как байку человека, хватившего с вечера лишку, а на полном серьезе.

– Да-а… – Беляй задумчиво покрутил головой. – Неспроста все это, ох, неспроста…

– О чем вы?

– Ладно, коли так вышло, скажу. Это сам Дедко к тебе приходил. А он редко кому кажется. Странно…

– В конце концов, кто такой Дедко?!

– А ты ишшо не понял?

– Что я должен был понять?!

– Не кричи, иначе вилы испугаются. Они почти всегда его сопровождает.

Что такое вилы, Олег знал. Так древние славяне называли русалок. Но какое отношение мифические девы имеют к вполне реальному старцу, который ночью ходил под окнами избы Беляя?

– Дедко – это леший? – попытался догадаться Олег.

И едва не стукнул себя кулаком по лбу. Дурья башка! Что ты болтаешь?! Какие могут быть лешие в двадцать первом веке? Да и вообще их никогда не было и нет. Это всего лишь сказки, народные поверья.

«Наверное, у меня крыша начала ехать, – подумал растерянный Олег. – Или это винишко у Беляя такое… с придурью. Может, он для пущего эффекту какой-нибудь наркоты туда подсыпал… или подлил. Например, макового молочка. А что, вполне возможно…»

– Нет, не леший, – спокойно ответил Беляй. – Лешие на болотах. Ладно уж, расскажу тебе эту быличку [13]. Дедко – хозяин здешних мест. Он хранитель кладов.

– Гы-гы… – Смех у Олега вышел совсем дурацкий. – Ну да, клады тут у вас прямо под ногами валяются. Только нагнись и бери.

– Напрасно смеешьси, – строго сказал Беляй. – Тока в этом озере несметные сокровища утоплены.

– И кто же их утопил?

– Сказывают, что Наполен.

– Так ведь он не дошел до ваших мест!

– Ну, может, кто другой. Откуда я знаю. А что клады есть – это точно. Придем домой, я тебе кой-чего покажу. Для убеждения. Чтобы ты не подумал, будто я старый брехун…

Когда стали собираться в обратный путь, Беляй удивил Олега еще больше. Вместо того, чтобы вылить остатки ухи и помыть котелок, он оставил его на плоском камне возле костра. А рядом положил ложку, краюху хлеба и поставил рюмку, наполнив ее до краев ерофеичем.

– Пущай откушает, – ответил он на немой вопрос Олега. – Можа, смилостивится…

– Над кем?

– Над нами, грешными. – Тут Беляй остро взглянул на художника. – А в особенности, над тобой.

– Я что, меченый? Я никого не убил, ничего не украл, старался жить по совести…

– Кто знает, что у него в голове. Но зря людям Дедко не является. Да ты не хмурься! Дедко зла никому просто так не делает. Разве что тем, кто без его соизволения позарится на хранимые им сокровища. Но это совсем другое дело.

– Спасибо, утешили…

– Хе-хе…

Когда рюкзак был упакован, Беляй подошел к самой воде и оставил там на листке лопуха три кусочка сахара-рафинада.

– А это еще зачем? – спросил Олег.

– Всегда так делай, когда придешь к озеру, – назидательно ответил Беляй. – Это угощение для вил. Они сладкое любят.

– С ума сойти… – пробурчал художник, и, подхватив свой улов, пошел вдоль берега, держа курс на деревеньку.

Ему вдруг показалось, что все это происходит не с ним; или он сейчас спит в своей городской квартире и видит сон. Правда, сон этот весьма приятен, хотя и несколько странен, если не сказать больше.

Олег даже хотел себя ущипнуть, чтобы рассеять все свои подозрения и предположения, но тут же оставил эту затею – щипай во сне, сколько хочешь, все равно толку никакого. А с другой стороны его очень заинтересовал и Беляй, человек явно не простой, и Дедко, который на поверку вполне может оказаться местным юродивым, а в особенности рассказ старика о сокровищах, якобы спрятанных в окрестных лесах и на дне озера.