Убийство в Ворсхотене - Владимир Корнилов Страница 12

— О, какая встреча! — прозвучал радостный голос соседа по бизнес-«койке». — Мы что же, вместе летим?

Лазарев чуть было не застонал, увидев на соседнем кресле Николая Соколенко, украинского бизнесмена, который в свое время пытался набиться в бизнес-партнеры и сам имел какой-то мелкий бизнес в Нидерландах. Соколенко был бывшим военным офицером, служил в Афгане, затем занялся бизнесом и политикой. Насколько Лазарев помнил, у его попутчика была когда-то и своя карманная партия на Украине (какой от нее теперь толк в условиях войны?). Сейчас Соколенко, судя по новостям, выступал в роли «миротворца» между Украиной и ДНР, периодически выступая и на российских ток-шоу, в которых последние месяцы обсуждалась только эта война, то есть в тех самых «мыльных операх», которые так любила Анжела.

Лазарев с ужасом осознал, что его мечты о трехчасовом сне вплоть до Схипхола накрываются медным тазом.

— Слушайте, Николай, вот почему так? Если ЦРУ хочет завербовать будущего президента Украины, ему обязательно в самолет подсовывают в качестве соседки по креслу симпатишную девицу, которая должна охмурить его и сделать своим мужем? А мне почему-то подсовывают вас? Почему ни разу не попытались охмурить девицей-то?

Соколенко явно чего-то не понял, но из вежливости посмеялся. Как ни пытался затем Лазарев демонстративно поклевать носом, украинский «миротворец» всю дорогу исправно рассказывал о своих поездках в Киев и Донецк.

Сбежал от навязчивого собеседника Лазарев только в аэропорту — благо в Шереметьево из-за спешки никто сдавать его вещи в багаж не стал, а потому у Владимира оказался гандикап перед Соколенко.

Весь Схипхол по-прежнему, как и перед вчерашним отлетом, был забит цветами в память о жертвах разбившегося над Донбассом «Боинга». Теперь к цветам добавились и портреты некоторых погибших, при вылете Лазарев их не видел. Он купил тут же, в зале аэропорта, букет тюльпанов и положил рядом с первым попавшимся портретом молодой пары. Невинные жертвы этой безумной войны. Их было искренне жалко, хотя по понятным причинам Лазарева коробило оттого, что до сих пор в Голландии никто особо не обращал внимания на сотни таких же невинных жертв бомбежек в Донбассе. Если не тысячи. Судя по тому, что украинская авиация прекратила варварские авиабомбежки сразу после трагедии с «Боингом», получалось, что эти невинные голландцы и малазийцы (?) своей ужасной смертью невольно защитили тысячи стариков и детей Донецка или Луганска. Возможно, и его маму… Сердце Владимира сжалось…

В отличие от Москвы, в Голландии Лазарев старался поменьше пользоваться автомобилями, предпочитая быстрый и комфортный общественный транспорт. Тем более что добираться из аэропорта в Гаагу на машине было бы дольше, чем на поезде. Он купил билет первого класса в скоростной двухэтажный «Интерсити», спустился прямо из зала аэропорта под землю и уже через полчаса был на Центральной станции Гааги. До дома пешком ему было минут десять, не больше. Еще ближе был дом Тани, но сегодня он никак не успевал.

— Привет, моя девочка, я уже прилетел, — доложил Лазарев по телефону. — Соскучился сильно.

— Ну так приходи, мой хороший. Мы с Димасей тоже соскучились, — нежно проворковала Танечка. Да так нежно, что Лазареву захотелось бросить все дела на сегодня.

— Извини, но сегодня я уже никак не успеваю. У меня еще встречи до самой ночи. Я ведь завтра выходной себе взял, по известной тебе причине.

— Спасибо, Володюшка! Я завтра тебе после школы Диму завезу, он уже не терпит, говорит, что ему надо какую-то миссию на «Майнкрафте» пройти. Только ты ж помнишь?

— Да-да, — покорно сказал «Володюшка». — Отгонять от «икс-бокса» и никаких пицц! Только бургеры!

— Кам ооооон, — протянула Таня, всегда любящая вставлять английские фразы в русскую речь.

— Шучу-шучу, моя родненькая, купил для вас красной икорочки, как он любит. Сейчас запасусь белым хлебом и маслицем в честь такого дела.

Танюша куда-то в сторону сообщила о красной икре, после чего издали раздались радостные детские крики.

Лазарев познакомился с Таней и ее малышом чуть больше трех лет назад, но уже не мог представить жизни без них. В его судьбе было немало женщин, но как только он встретил Танечку, все остальные враз померкли. Молодая амбициозная бизнесвумен, Татьяна долгие годы пробивалась на вершину корпоративной лестницы в финансовом бизнесе и осуществила свою давнюю мечту детства: свалить любой ценой с опостылевшей ей Украины, пристроившись на менеджерскую позицию в гаагской штаб-квартире международной финансовой корпорации.

Они сошлись сразу. Еще бы им не сойтись — оба бывшие дончане, оба были вечно заняты, выкраивая время друг для друга, оба имели родственников в одном и том же городе, у обоих были одинаковые традиции и привычки. Да и к тому же оба любили теннис, который их, собственно, и познакомил. Как оказалось, в детстве у них были даже одни и те же донецкие тренеры (или как говорила Таня, тренера). Правда, Лазарев был постарше и они не пересекались вместе. Но вспомнить им было кого. Владимир не стал профессионалом, но поигрывал очень даже неплохо, а Танюша по молодости лет даже входила в какие-то рейтинги, была первой по Украине в своей возрастной категории. Так что партнерами они стали неплохими. В те редкие времена, когда оба находили время «постукать» (Танин термин), вокруг их корта вечно собиралась публика, с открытыми ртами глядя на игру двух «профи». Конечно, Владимир практически всегда проигрывал: во-первых, он и играл похуже; во-вторых, он не был настолько азартным, как его партнерша, и всегда милостиво уступал ей, когда она при явном его попадании в корт показывала пальцами «вооот такой аут». Как тут было не уступить?

«Контора», конечно, была не в восторге от их романа. Там долго подозревали Таню в работе на СБУ, устраивали различные проверки. Но поняв, что она не является «засланным казачком», оставили ее в покое, даже найдя определенные плюсы: Танюша действительно быстро продвигалась по карьерной лестнице в финансовом бизнесе, и ее информация в ближайшем будущем могла очень пригодиться. Владимир не спорил с такими доводами, хотя в глубине души понимал, что использовать любимую девушку в качестве источника информации ему не позволит совесть.

Лазарев и не заметил за мыслями о Тане, как уже был в Бинненхофе — внутреннем дворе голландского парламента, то есть на полпути к дому. На улице было не так жарко, как сутки назад, когда он улетал, можно даже сказать, довольно прохладно — всего градусов двадцать. Но рубашка под пиджаком и тяжестью сумки взмокла. Он понял, что надо бы принять душ с дороги. Значит, чтобы успеть все дела на сегодня, надо было поторопиться.

Еще минут через пять он прошел дворец Ноордайнде — рабочую резиденцию короля — и свернул на тихую боковую улочку, точнее, проулочек между увитой плющом стены королевского дворца и несколькими древними покосившимися 3-4-этажными домиками. Мощный наклонившийся ствол сирени создавал в этом проулке природную арку, которую так любили фотографировать изредка забредавшие сюда туристы.

Собственно, здесь Лазарев и жил последние десятилетия. Он обожал это место. Разведчик снял трехэтажный слегка покосившийся дом XVII века, находящийся практически внутри королевского дворца, еще в середине девяностых, когда начал зарабатывать первые более или менее приличные деньги. По тем временам ему казалось, что он платил бешеную аренду. Но дом ему сразу приглянулся буквально всем. От него дышало историей — как сказал хозяин, этот дом служил чем-то вроде гаража для королевской кареты, а затем был переоборудован под жилой. Немаловажным фактором был вопрос безопасности — российский разведчик практически жил под усиленной охраной королевской службы, наблюдавшей за этим участком буквально со всех сторон. Плюс удобное местоположение в самом центре города, прямо в Дворцовом парке, откуда каждый день доносились неимоверно красивые песни разнообразных птиц. Когда Лазарев мог себе позволить купить уже солидную виллу где-нибудь в элитных районах у моря, он выкупил именно этот домик. В принципе это не было тайной — информацию о собственнике дома легко можно было найти и в Интернете. Но разведчик решил не сообщать о покупке в Центр, где не очень приветствовали бы такой шаг. А зачем? Захотят — сами узнают, а если не захотят рыться — значит, оно им и не надо.