Невидимый страж - Долорес Редондо Страница 12

— Ты же не собираешься снова к нему возвращаться? — спросила Амайя, пристально глядя сестре в глаза.

— Нет, я к нему не вернусь.

Амайя мгновение колебалась, но тут же поняла, что ее сомнения, скорее всего, отражаются у нее на лице и что она уподобляется Флоре, которая не умеет верить в то, что кто-то, кроме нее самой, на что-то способен. Она заставила себя широко улыбнуться и как можно искреннее произнести:

— Я очень рада, Роз.

— Эта часть моей жизни осталась позади, и это то, чего не в силах понять ни Флора, ни Фредди. То, что я в свои тридцать пять лет решила поменять работу, выше понимания Флоры. Но я не желаю провести остаток жизни под гнетом старшей сестры. Я больше не в силах выслушивать каждый день одни и те же упреки, одни и те же ядовитые замечания и комментарии и быть свидетелем того, как она изливает злобу на весь мир. А Фредди… Думаю, его нельзя ни в чем винить… Я очень долго считала, что он ответ на все мои вопросы, что в нем заключена некая магическая формула, некое откровение, которое научит меня жить иначе. Он был не таким, как все, и казался мне бунтарем, умеющим противостоять обыденности и так отличающимся от амы и Флоры. И еще меня восхищала его способность выводить ее из себя…

Роз лукаво улыбнулась.

— Это точно. Парень умеет портить Флоре нервы, и за одно это он мне нравится, — ответила Амайя.

— Но потом я поняла, что на самом деле Фредди не так уж и отличается от всех остальных. Его бунтарство и нежелание соответствовать общепринятым в обществе нормам — это не более чем ширма, за которой прячется трус, никчемный человек, способный только пространно рассуждать о пороках общества потребления и тянуть деньги с меня и своей матери, до одури обкуриваясь косяками. Я думаю, что это единственное, о чем мы с Флорой сходимся во мнениях: Фредди — чемпион игровых приставок. Если бы за это платили деньги, он сколотил бы одно из самых громадных состояний в стране.

Амайя нежно улыбнулась сестре.

— В какой-то момент я решила идти одна и в другом направлении. Я знала, что хочу жить иначе. Я не желала проводить все выходные за кружкой пива в баре Ксанти. Ну и, конечно, самым главным остается вопрос о детях. Как только я решила изменить свою жизнь, желание завести ребенка превратилось в первоочередную необходимость, настолько безотлагательную, как будто от этого зависит вся моя жизнь. Амайя, я ведь не бесчувственная дура. Я не хотела зачинать ребенка в клубах наркотического дыма. И, тем не менее, я перестала принимать пилюли и начала ждать, как будто все должно было свершиться по плану, начертанному для меня судьбой. — Ее лицо омрачилось, как будто кто-то выключил свет, озарявший изнутри ее глаза. — Но ничего не произошло. Амайя, похоже, я тоже не могу иметь детей, — прошептала она. — Мое отчаяние росло по мере того, как проходили месяцы, а забеременеть мне не удавалось. Фредди говорил мне, что, возможно, это к лучшему, что нам и так хорошо. Я ничего ему не отвечала, но ночь напролет, пока он храпел рядом со мной, я слышала внутренний голос, который кричал:

— Нет, нет, нет, мне так не хорошо, нет!

Голос не умолкал, когда я одевалась, чтобы идти на работу в кондитерскую, когда принимала по телефону заказы, осматривала приготовленный к отправке товар и выслушивала нескончаемые потоки жалоб Флоры. И в тот день, когда я вешала в шкаф свой белый халат, я уже знала, что больше не вернусь. Когда Фредди проходил очередной уровень в «Резиденте Эвил», а я разогревала суп к ужину, я также знала, что моя жизнь с ним окончена. Вот так все просто и произошло, без криков и слез.

— Тут нечего стыдиться. Иногда слезы необходимы.

— Это правда, но для меня время слез осталось позади. Мои глаза высохли, я выплакала все, что могла выплакать, пока он храпел рядом. Я плакала от стыда и понимания, что я стыжусь его, что я никогда не смогу гордиться человеком, с которым живу. У меня внутри что-то сломалось. То, что до этого момента было отчаянием и стремлением во что бы то ни стало сохранить наши с ним отношения, превратилось в жалобный вопль, который рвался из самой глубины моего существа и который его отвергал. Большинство людей считает, что достаточно одного мгновения, чтобы любовь превратилась в ненависть, что любовь умирает внезапно и что это похоже на разрыв сердца. Как они ошибаются! У меня все было иначе. Моя любовь не умерла внезапно. Зато я внезапно поняла, что моя душа истерта и изношена, как будто в результате медленного, но неумолимого процесса шлифования: вжик-вжик, вжик-вжик, день за днем. И в тот день я поняла, что уже ничего не осталось. У меня как будто глаза открылись на реальность, которая всегда находилась прямо передо мной. Приняв эти решения, я впервые за долгие годы почувствовала себя свободной. Что касается меня, все могло пройти легко и без осложнений, но ни сестра, ни супруг не были расположены отпустить меня без борьбы. Ты удивилась бы схожести их доводов, их упреков и насмешек… А они действительно насмехались надо мной, знаешь ли, и, к тому же, одними и теми же словами. — При воспоминании об этом Роз горько усмехнулась. — Куда ты пойдешь? Ты думаешь, что найдешь себе что-то лучшее? И последнее: кому ты нужна? Они бы в это ни за что не поверили, но, несмотря на то что все их насмешки были нацелены на то, чтобы подорвать мои силы, они достигли прямо противоположного эффекта. Я увидела, какие они трусливые и мелочные. На фоне их ничтожества я поверила в то, что все возможно и что, сбросив эту ношу, я добьюсь всего, чего захочу. Я не знала, что меня ждет, но у меня был ответ на этот последний вопрос. Я нужна себе. Я сама смогу о себе позаботиться и буду себя любить.

— Я тобой горжусь, — произнесла Амайя, обнимая сестру. — Не забывай, что ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я всегда тебя любила.

— Я знаю — ты, Джеймс, тетя, айта и даже, по-своему, ама. Единственной, кто меня не ценил, была я сама.

— Так полюби себя, Роз Саласар.

— В этом тоже произошли кое-какие перемены: я предпочитаю, чтобы меня называли Розаурой.

— Флора мне об этом сказала, но я не понимаю почему. Ты потратила годы на то, чтобы все стали называть тебя Роз.

— Если у меня когда-нибудь будут дети, я не хочу, чтобы меня звали Роз. Это имя наркоманки, — заявила она.

— Любое имя может быть именем наркоманки, если его владелица употребляет наркотики, — возразила Амайя. — Но скажи мне одну вещь — когда ты собираешься сделать меня тетей?

— Как только встречу идеального мужчину.

— Должна тебя предупредить, что его, возможно, не существует.

— Кто бы еще говорил. У тебя дома имеется именно такой.

Амайя натянуто улыбнулась.

— Мы тоже хотим ребенка. Но пока ничего не получается…

— Но ты обращалась к врачам?

— Конечно. Поначалу я опасалась, что у меня та же проблема, что у Флоры, — непроходимость труб. Но если верить медикам, у меня все в порядке. Врачи порекомендовали пройти процедуру искусственного оплодотворения.

— Мне очень жаль. — Голос Роз слегка задрожал. — Ты уже начала?