Маньчжурский кандидат - Ричард Кондон Страница 12

Однако, даже сохраняя молчание, эти три группы не могли не замечать присутствия четвертой, возглавляемой Йен Ло (доктором медицинских наук, доктором философии, доктором естествознания и бакалавром фармацевтических наук), который на всем протяжении обеда не давал смолкать смеху своих сотрудников и двух молодых (или, точнее, молодо выглядевших) китайских чиновников. Шутил Йен Ло по-китайски, но даже без помощи указующих жестов он ухитрился создать впечатление, что его остроумные реплики высмеивают доблестных русских союзников. Гомель бросал на него сердитые взоры и обильно потел. Березин быстро расправился с едой и теперь штыком очищал яблоко.

Гомель, за которым упрочилась слава человека похотливого, был приземист, как оперная дива, с круглой головой и искусственными зубами из нержавеющей стали. Трудно было иметь более пролетарский вид, чем у Гомеля. Из-за зубов он выглядел плотоядным и крайне нефотогеничным, поэтому читателям западной прессы он был неизвестен. Одевался Гомель в шикарном «мужицком» стиле, предпочитаемом его вождем. То, как от него пахло, не нравилось его сотрудникам, они изо всех сил старались скрыть это, но все равно возникало впечатление, будто с личной преданностью начальнику дело у них обстоит плоховато. В Политбюро Гомель отвечал за тяжелую промышленность.

Березин был моложе Гомеля, он олицетворял новую советскую администрацию и походил на пожарный гидрант откуда-нибудь из захолустья: невысокий, приземистый, весь в каких-то пятнах. Голова у него сходилась наверху к одной точке и заросла редкими клочковатыми волосами, определенно напоминая кокосовый орех. Березин был крупный военный деятель; очень важный человек. Гомель, конечно, тоже был важный, какие могут быть сомнения. Он имел дачи в Подмосковье и Крыму, однако во всей до умопомрачения сложной советской системе госбезопасности были всего два человека выше Березина.

Оба они — и Гомель, и Березин успешно скрывали от всех прочих, что присутствуют на семинаре в качестве личных, пользующихся особым доверием представителей Иосифа Сталина, Хозяина.

* * *

Лекция Йен Ло началась в четыре часа дня 11 июля. Генерала Кострому на нее не пригласили. Слушатели парами, словно преподаватели в каком-нибудь университетском городке, направились к симпатичной рощице, окружавшей маленькое красное здание, где Йен Ло с успехом внедрил в сознание одиннадцати американцев столько новых ценностей и представлений. Стоял славный осенний денек: не слишком жаркий, не слишком прохладный. Чрезмерная утренняя сырость исчезла. Еда оказалась выше всяческих похвал.

Единственным необычным элементом во всей этой неофициальной, но оттого не менее величественной процессии, возглавляемой Йен Ло и Па Ча, старшим из присутствующих китайских государственных чиновников, являлся Чанджин, корейский переводчик, до недавних пор прикомандированный к армии США в качестве ординарца и проводника капитана Марко. Он шел рядом с Березиным, что-то жуя и куря большую сигару, небрежно зажатую в мелких зубах. Любой американский патрульный, если бы он еще хоть в какой-то степени воспринимал реальную действительность, наверняка вздрогнул бы, увидев здесь Чанджина, живого и невредимого, поскольку все военные, независимо от того, на чьей стороне они сражались, поступали с захваченными в плен туземцами одинаково — перерезали им глотки.

Йен Ло еще из столовой связался по телефону с «Исследовательским павильоном» и распорядился, чтобы к моменту появления там комиссии все американские патрульные сидели в ряд на помосте, позади стоящей в центре небольшой трибуны. Американцы наблюдали за тем, как советская группа входит в аудиторию, с выражением снисходительной скуки. Йен Лон прошел прямо на помост и принялся рыться в плоском кожаном чемоданчике, а остальные в это время рассаживались на простых деревянных стульях с прямыми спинками.

Стены были увешаны большими семицветными литографиями портретов Сталина и Мао, а между ними красовались плакаты, на которых черным по желтому полю было четко отпечатано:

НЕТ — КОПИРОВАНИЮ!!!

Пиратство и копирование

чужих разработок препятствуют

развитию и расширению

экспорта.

К сожалению, в Китайской

Народной Республике

пиратство еще не изжито.

Пиратство вредит международному

престижу Китая,

приводит к бойкоту китайских товаров

и заставляет отечественных конструкторов

утрачивать интерес к творческой работе.

Запах не до конца просохшей краски, шеллака и тонкий, чистый аромат деревянной стружки плыли по аудитории, символизируя труднопостижимую роскошь абсолютной простоты.

Бен Марко сидел на помосте крайним справа, сержант Шоу на другом конце ряда, слева. Между ними, слева направо, расположились: Хайкен, Госфилд, Литтл, Силверс, Мэвоул, Мелвин, Фриман, Лембек. Мэвоул сидел в центре. Все выглядели спокойными и безмятежными.

Аудитория распалась на две группы: физически и по убеждениям. Гомель не одобрял ни самого Йен Ло, ни того, что тот делал. Березин видел в методах Йен Ло большие возможности, способные ускорить дело революции уже в ближайшие пятьдесят лет. Эти два человека сидели в противоположных концах комнаты, за спинами каждого — по пятеро помощников. Точно два политических противника где-нибудь в опере. Китайские представители уселись слева, ближе к помосту, безобидные, как стаканчики с йогуртом. Чтобы подразнить Гомеля, Йен Ло во время выступления то и дело подмигивал им и переходил на различные китайские диалекты.

Помост был поднят над полом дюймов на тридцать и задрапирован флагами СССР и Китайской Народной Республики. Йен Ло стоял за трибуной. На нем было изготовленное во Франции одеяние голубого цвета, длиной до лодыжек, застегнутое на пуговицы сбоку на шее и ниспадающее прямыми, спокойными складками. Зеленовато-желтая кожа лица была изрезана морщинами, как мелкими, так и крупными, более жесткими. Темные глаза полуприкрыты тяжелыми, набрякшими веками, что старило его даже больше, чем морщины. Выражение лица — подчеркнуто саркастическое, как будто ему только что телеграфировали, что покойный доктор Фу Манчу [14]приходился ему дядей.

Йен Ло выступал перед русскими с нескрываемым презрением, со стойкостью вегетарианца, который, несмотря на подкатывающую к горлу тошноту, волею судьбы вынужден терпеть присутствие плотоядных. Представляя американских патрульных, он использовал указку и обращался к каждому вежливо, называя того по имени. По словам Йен Ло, вялое состояние американцев объясняется тем, что все они пребывают в уверенности, будто вынуждены пережидать бурю в маленькой гостинице в Нью-Джерси, а поскольку места в ней мало, они оказались в зале, где проходит заседание дамского клуба садоводов.

Йен указал на Реймонда Шоу.