Тарантул - Тьерри Жонке Страница 12

Алекс наконец оставил в покое свой пазл. Он вышел в сад и принялся вырезать из куска дерева, это был корень оливы. Нож легко входил в сухую древесину, высвобождая постепенно, слой за слоем, нескладную фигурку, которая вырисовывалась все отчетливее, становясь похожей на очертания женского тела. Алекс надел соломенную шляпу с большими полями, чтобы защититься от солнца. С банкой пива в руке он забывал о своей ране, поглощенный этой кропотливой работой. Впервые за долгое время Алекс чувствовал, что напряжение наконец отпустило его.

Телефонный звонок заставил его резко подскочить. Он едва не порезался о кончик своего ножа, уронил оливковый корень и прислушался, оцепенев от ужаса. Звонок не умолкал. Не веря собственным ушам, Алекс подбежал к домику и остановился, не решаясь поднять телефонную трубку: кто мог знать, что он здесь?

Он сжал в руке револьвер, тот самый кольт, который взял у полицейского после того, как прикончил его. Это оружие было более совершенным, чем то, каким он обладал до сих пор… Дрожащими руками он снял трубку. Может быть, это какой-нибудь местный коммерсант, служащий телефонного узла, что-нибудь совершено безобидное, или, еще лучше, просто ошиблись номером? После долгих колебаний он все-таки поднял трубку и сразу же узнал голос. Это был экс-легионер, у которого он какое-то время отсиживался после нападения на отделение банка «Креди Агриколь». В обмен на кругленькую сумму этот тип пытался даже заняться лечением Алекса. Вытаскивать пулю было не нужно, к счастью, она, пройдя четырехглавую мышцу бедра, вышла сама. Он снабжал раненого антибиотиками и перевязочным материалом. Он даже на скорую руку наложил шов: Алексу было очень больно, но бывший легионер уверил, что опыт позволяет ему обойтись без услуг профессионального врача. Тем более что у Алекса, разыскиваемого полицией, и выбора-то не было: о надлежащей консультации в каком-нибудь официальном медицинском учреждении не могло быть и речи.

Разговор был кратким: хозяин этой хижины только что вляпался в какую-то темную историю с проституцией, и положенный в таких случаях обыск мог начаться если и не с минуты на минуту, то, во всяком случае, очень скоро. Алексу нужно было срочно убираться.

Он сказал, что принял все к сведению, и поблагодарил за звонок. Собеседник повесил трубку. Алекс обернулся с кольтом в руке. Он клокотал от бешенства. Все начинается сначала: бегство, облавы, страх перед тюрьмой, волосы, встающие дыбом, стоит ему заметить форменную фуражку.

Он наскоро побросал в рюкзак вещи, проверил деньги в сумке. Затем оделся, причем взял не собственную одежду, а полотняный костюм, найденный в шкафу. Он был ему немного великоват, но какое это имело значение? Под тканью повязка на бедре сбилась в комок. Хорошенько побрившись перед дорогой, он зашвырнул сумку в багажник машины. Несколько смен белья, туалетные принадлежности. Судя по всему, описание его машины вряд ли фигурировало в полицейском досье. Это был «ситроен», взятый напрокат на месяц приятелем-легионером, который уверил, что с этой стороны все в полном порядке.

Спрятав кольт в «бардачок», Алекс тронулся с места, оставив ворота решетки, окружающей домик, широко открытыми. По дороге навстречу ему попалось семейство голландцев, возвращавшееся с пляжа.

По автотрассе сновали машины туристов, и жандармы, сидевшие в засаде в придорожных кустах, выслеживали потенциальных нарушителей.

По лицу Алекса катились крупные капли пота. Его фальшивые документы не выдержат сколько-нибудь серьезной проверки, поскольку фотография была размещена во всех полицейских бюллетенях и в картотеке разыскиваемых.

Ему следовало немедленно вернуться в Париж. Там проще найти другое укрытие и переждать, пока полицейские угомонятся и его рана полностью закроется. Затем нужно будет найти способ скрыться из страны так, чтобы не сцапали на границе. Скрыться — и дальше куда? Алекс пока не знал… Он вспомнил разговоры, которые ему порой удавалось подслушать во время встреч с так называемыми «друзьями». Латинская Америка, вот, кажется, вполне надежное место. Но следовало опасаться всех и каждого. Его деньги могли ввести в искушение многих: ослабленный, раненый, перепуганный, ввязавшийся в авантюру, которая явно была ему не по силам, он смутно предчувствовал, что будущее могло быть не таким уж и безоблачным.

Он приходил в ужас от одной лишь мысли о тюрьме. Тот день, когда Винсент затащил его во Дворец правосудия, чтобы они поприсутствовали на заседании с участием присяжных, оставил самые тягостные воспоминания, которые беспощадно преследовали его: при объявлении вердикта подсудимый выпрямился в клетке и, услышав, какое назначено наказание, издал долгий жалобный крик. Алекс до сих пор видел это лицо в кошмарных снах, лицо, искаженное болью и недоумением.

Он поклялся, что если все-таки попадется, то последнюю пулю оставит себе.

Он добрался до Парижа по обычным дорогам, избегая автострад и крупных магистралей, где в этот период всеобщих отпусков высока была вероятность наткнуться на посты республиканских отрядов безопасности.

У него имелась лишь одна надежда: тот самый бывший легионер, ставший управляющим какой-то охранной конторы, который уже однажды помог ему после отчаянного побега с места преступления. Алекс не строил никаких иллюзий, спаситель помогал ему отнюдь не бескорыстно: он посматривал на деньги, но не слишком торопился их присвоить. Если Алексу удастся выпутаться, если окажется, что деньги можно будет пустить в оборот, тогда все возможно…

Он прекрасно понимал, что Алекс был сейчас в его власти, от него зависело и его выздоровление, и отъезд за границу. Совершенно растерянный, не понимающий ничего в своей новой жизни, Алекс не станет пересекать границу вслепую, рискуя попасть прямо в лапы Интерпола.

Он не имел выхода на международные каналы, предоставляющие необходимые гарантии безопасности. Он уже предвидел, что настанет момент, когда его наставник сообщит ему, сколько будет стоить исчезновение, надежные документы и место назначения, спокойное и надежное: без сомнения, это будет определенный — причем немаленький — процент добычи, захваченной при нападении на банк.

Алекс испытывал жгучую ненависть ко всем этим людям, которые так комфортно себя чувствовали в своих костюмах хорошего покроя, элегантным, умеющим говорить с женщинами; он сам как был, так и остался деревенщиной, тупицей, которым легко манипулировать.

Он остановился в небольшом домике в пригороде, в Ливри-Гарган, в одном из микрорайонов департамента Сена — Сен-Дени. После того как он там устроился, легионер приказал ему никуда не выходить; в распоряжении Алекса, как и там, в провансальской хижине, были набитый до отказа холодильник, кровать и телевизор.