Твари - Михаил Вершовский Страница 12

Сергей похолодел и едва сдержался, чтобы не отвести глаза.

— Гремучники — это ползучий бар, — продолжала Ламанча. — А в баре этом все, что душе угодно, коктейли на любой вкус. Более сотни составляющих. И все три основных — в обязательном порядке. Нейротоксины, которых хватает на то, чтобы обездвижить и убить довольно крупное существо. А гемотоксины и миотоксины настолько сильны, что разрушают внутренние органы и мышечную ткань жертвы в считанные часы.

Наговицына прищурилась.

— Знаете, как они нападают?

Телешов не знал, но был уверен, что с удовольствием остался бы при своем неведении.

— Резкий, буквально молниеносный бросок. Пасть, раскрытая на сто восемьдесят градусов. Это вообще не укус. Она не кусает — она втыкает, вонзает зубы в жертву. Как отравленный стилет. Потом отдергивает голову и… — Ламанча плавным жестом указала на пол — …устраивается неподалеку. В нескольких шагах.

— Зачем? — вырвалось у Сергея.

— Ждать. Пока идет процесс переваривания пищи.

— Какой пищи? — Телешов подумал, что Алина оговорилась. — Ведь жертва лежит в стороне!

— Верно. Лежит в стороне. А введенные в тело жертвы яды уже начинают переваривать ее шкуру, мышцы, внутренние органы. Все остальное будет происходить, конечно, в желудке — но начало положено. И даже относительно крупное животное — кролика, щенка койота и тому подобное — заглатывать и переваривать в желудке будет уже гораздо проще.

— Но ведь не человека же! — Сергей даже подскочил на кресле.

— Конечно, нет. Толщины эти змеюки внушительной, и способны проглотить жертву в два-три раза толще себя. Но человека, волка, взрослого койота — нет. Однако не задумываясь нападут на кого и на что угодно. Хотя нынешняя политкорректная наука пытается делать ангелов и из них. Знаете эту слащаво-идиотскую тенденцию? С акулами, например: «Ах, бедная белая акула… Ее оболгали! Она человека не трогает, она его путает. С большой рыбой, с дельфином, с тюленем, с оленем…» Черта с два она его путает! Путать пищу — с пищей? Какая ей разница, кого и что жрать? Она питается мясом — и, как ни странно, человек из этого материала и сделан.

— А гремучник? Вы же сказали, проглотить человека он и надеяться не может…

— С гремучником все на автопилоте. Термолокаторы, причем невероятно совершенные, отмечают разницу до долей градуса. Есть что-то теплое, это теплое движется. А продолжение — известно. Атаковал. Отполз. Полежал, подождал. Подполз. Ощупал. Крупновата жертва? Ошибка вышла. Пополз дальше. У вас сигареты есть?

Телешов застыл с открытым ртом. Переход был очень уж неожиданным.

— Но здесь же…

— Мы на площадке.

Они вышли, прикрыв за собой дверь лаборатории. Алина спустилась к решетке, посмотрела вниз. Людей на лестнице не было. Она вернулась, взяла протянутую Сергеем сигарету, закурила.

— Такие дела. Если бы не пара-тройка «но», я бы ставила на старого знакомого с трещоткой.

— То есть, на гремучника. А что это за «но»?

Наговицына сделала глубокую затяжку.

— Во-первых, слишком велика пропорция миотоксинов. Тех самых, для переваривания. Во-вторых, сами энзимы — проще говоря, составляющие ядов — очень сильны и эффективны. Я работала с ядами разных гремучих змей. В подметки не годятся этому. Но есть еще и серьезнейшее «в-третьих»…

Господи, это еще не все, подумал Сергей. Алина бросила окурок на пол и с силой раздавила его ногой. В иных обстоятельствах Телешов удивился бы, — это не вязалось с аккуратностью Наговицыной — но сейчас ее жест был понятен. Они вернулись в лабораторию, но садиться не стали, а остановились в центре помещения.

— А в-третьих, Сергей Михайлович, у нас вот что. Судя по тому, что говорили свидетели, ваш знакомый погиб позавчера вечером. Так?

Сергей кивнул.

— За такое время яды в теле жертвы в значительной степени разрушаются. Токсичность ядовитых энзимов в тканях падает процентов на тридцать в сутки. За почти двое суток упадет уж точно наполовину. И упала, я в этом уверена. Но…

Алина снова повернулась к окну, словно высматривая что-то за ним.

— Но концентрация энзимов и сейчас намного превосходит ту, что отмечалась бы при свежем укусе гремучника. Значит, изначально яд этот по токсичности, по силе воздействия на порядки превосходил известные нам.

Наговицына повернулась к Сергею. Взгляд ее голубых глаз был спокойным, но каким-то отрешенным.

— Отсюда следуют два вывода. Вывод первый: человек все-таки погиб в результате воздействия кроталотоксина, то есть, яда гремучей змеи; никакие другие яды с полученными результатами вообще не стыкуются. Вывод второй: таких змей в природе — я имею в виду, в природе вообще — не существует и существовать не может. — Она грустно усмехнулась: — Следствию, я думаю, эти выводы очень помогут.

Помогут или нет, подумал Телешов, но майор об этом должен знать — и чем раньше, тем лучше. Алина, опережая его мысли, подошла к телефону. Разговор с управлением оказался коротким.

— Все как и положено. «На задании».

Она достала из кармана мобильник и вынула визитку, которую майор вручил ей перед уходом. Набрала номер. И мрачно повторила вслед за механическим голосом провайдерской службы:

— «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сигнала».