Звезда Cтриндберга - Ян Валентин Страница 12

Каждую весну стеклянный шкаф открывали, чтобы постричь отрастающие волосы. Наконец, в 1749 году, какой-то сострадательный священник распорядился похоронить тело под полом в церкви Большой Медной горы. Но…

Господи, что там еще могло случиться?

Прошло более ста лет. В начале 1860-х годов в церкви стали перекладывать пол и обнаружили тело Жирного Матса – по-прежнему не было заметно никаких признаков разложения. На этот раз тело поместили в деревянный ящик и поставили в конторе горнорудного управления. Там этот ящик стоял и пылился до 1930 года, когда наконец несчастного Матса Исраельссона похоронили по всем правилам на кладбище и поставили небольшой гранитный памятник.

К моменту, когда тело перекладывали в гроб, прошло уже почти 250 лет со дня гибели шахтера, но широко открытые глаза Матса Исраельссона были по-прежнему ясными. Кое-кто из журналистов писал, что покойник смотрит на всю эту возню с удивлением, другие утверждали, что в его взгляде ясно читается многовековая скорбь.

– Так и хочется вскрыть могилу и посмотреть, как он выглядит сейчас, – пробормотал практикант и набрал номер дотошного читателя – теперь-то он уже был готов к дискуссии о медном купоросе и результатах вскрытия.

Никто не ответил.

Тогда он решил попробовать обратиться непосредственно к источнику и позвонил в фалунскую городскую больницу. Но патологоанатом сухо произнес что-то насчет профессиональной тайны и повесил трубку.

И что теперь делать? Он набрал внутренний номер заведующего отделом новостей, но тут же нажал на рычаг. С чем он к нему придет? Только нарвется на дополнительное унижение…

Практикант отъехал от стола, откинулся на спинку и, грызя шариковую ручку, попытался проанализировать факты.

Значит, так… труп, если верить анониму, каким-то образом связан с медным купоросом. Может быть, мы имеем дело с подобным случаем? Как в XVII веке, законсервированный подсобный рабочий, которого случайно нашли в шахте?

Тогда… тогда, может быть, о свежем убийстве и речи нет, может, это просто находка – случайно обнаружили сохранившийся неизвестно с каких времен труп? И как же можно подтвердить такую дикую версию?

Полиция? Он прикусил ручку с такой силой, что раздался хруст. У него в полиции никого нет, к тому же информация из полиции вообще почти иссякла, особенно после публикации всех этих древнеисландских стихов и разговоров о ритуальном языческом жертвоприношении. Он встал и записал в блокноте:

Медный купорос???

Труп мог находиться в шахте очень долго.

И как в таком случае полиция собирается его идентифицировать?

Он зажмурился и попытался вспомнить конспекты лекций. ДНК-регистр? Но в их базе данных, как он смутно припоминал, содержатся только те, кто был осужден за тяжкие преступления. А если убитый вовсе и не преступник?

Кресло под ним жалобно заскрипело.

Есть еще так называемый PKU-регистр [14], там образцы крови чуть ли не всех жителей Швеции… Но что-то там не так…

Он снова прикусил ручку.

Вот, вспомнил… это же всего-навсего миллионы бумажных листочков с пятнышком крови, как по ним можно кого-то найти? Пересмотреть всех до единого – нереально. Этот регистр может пригодиться разве что в том случае, если полиция набредет на какое-то имя и решит проверить свои предположения. Но здесь-то они вряд ли что найдут…

Практикант горько вздохнул от сознания своей никчемности и погреб ногами, подталкивая кресло к компьютеру. Открыл Google и набрал слово «идентификация». Открылось множество страниц. Он беспомощно смотрел на длинный список, не зная, с чего начать.

Вначале шли рекомендации фармацевтического управления: как идентифицировать неизвестные таблетки и капсулы. Дальше, дальше… А это что?

…помощь, оказываемая банками крови для идентификации жертв цунами. Особенно важна для идентификации детей, у которых еще нет зубной карты.

Зубная карта… Вот оно! Конечно, они используют зубную карту! И вот тут удача ему улыбнулась: отец гимназического приятеля – зубной врач, у него кабинет на Карлаплане!

Он разыскал номер и позвонил. Попал в приемную и упросил соединить его с врачом. Как только телефон переключился, он услышал противный визг бормашины.

– Зубная карта? Нет, знаешь… мы с этим дела не имеем… Этим занимаются спецы из судебно-медицинского управления… С какого года ведут регистр? Понятия не имею…

Папе-дантисту было явно некогда с ним разговаривать.

– А как найти этих спецов?

В трубке послышался звук шагов. Судя по всему, дантист прошел по коридору и закрыл за собой дверь.

– Ну как найти… Позвонить…

Практикант сжал зубы.

– Нет, минуточку… Послушай-ка, у меня есть знакомый парень, он увлекается судебной медициной… он еще в институте был странноватым…

– И?..

– Если хочешь, я могу спросить у него, когда освобожусь.

Папа-дантист позвонил через полчаса и заговорил возбужденно:

– А теперь слушай. Фалунская полиция с помощью центрального управления затребовала зубные карты всех исчезнувших лиц, начиная аж с середины пятидесятых. Ни одного попадания! Обратились в Интерпол – тоже пусто. Судебные медики утверждают, что труп мог пролежать там сколько угодно… Говорят, неестественно хорошо сохранился. Не уверен, правильно ли я понял, но это связано с какими-то солями в шахте… они консервируют тело, и только волосы…

– А что еще они сказали?

Практикант уже лихорадочно строчил в блокноте.

– Что еще… Да, вот что: они сказали, что одет он странно – плотная ткань, костюм с жилетом, сорочка с пристегивающимся воротничком. Ни паспорта, ни прав… вообще никаких документов. И знаешь, что они еще сказали? Ни одной пластмассовой вещицы! Ни одной! Пуговицы на сорочке – слоновая кость, пуговицы на брюках роговые. Подошвы – как ее… гуттаперча. Натуральный каучук.

– А может быть, его похитили с Эстермальма, – сказал практикант, не переставая строчить [15].