Лицо страха - Дин Кунц Страница 12

— Если бы не что? — спросил Грэхем.

Отвернувшись от окна, Предуцки сказал:

— Семь раз он съедал много пищи в домах убитых им женщин. Но в трех случаях он доставал еду из холодильника и создавал видимость большого обеда.

— Создавал видимость? Что вы под этим подразумеваете?

— Пятое убийство женщины Линдстром, — ответил Предуцки. Он закрыл глаза и поморщился, словно все еще видел ее тело и кровь. — Мы знали о его стиле. Мы проверили кухню. На столе была пустая банка из-под груш, пустая упаковка из-под сыра, остатки яблока и некоторые другие предметы, но это не было месивом. Первые четыре раза он был очень прожорлив, как и прошлой ночью. Но на кухне у Линдстром он не оставил ни крошки. Ни следа от горчицы, майонеза или кетчупа. Ни кровавых пятен на банке из-под груш.

Он открыл глаза и подошел к столу.

— Мы обнаружили огрызки яблок в двух из первых четырех кухонь. — Он положил яблочный огрызок на столе перед собой. — Вот как этот. Эксперт даже изучал отпечатки зубов на нем. Но на кухне Линдстром он очищал яблоко и вырезал сердцевину ножом. Кожура и сердцевина были аккуратно сложены на краю тарелки. Это отличалось от того, что мы видели раньше, и заставило меня задуматься. Почему он ел как неандерталец первые четыре раза и как джентльмен — в пятый раз? Я заставил ребят из экспертного отдела открыть мусоропровод и достать оттуда отбросы. Они сделали анализ и выяснили, что все восемь видов пищи, найденные на столе, были сброшены туда в течение нескольких последних часов. Короче, Мясник не съел ни кусочка на кухне у Линдстром. Он достал еду из холодильника и бросил все в мусоропровод. Затем он создал видимость большой трапезы на столе. Такую же картину он сделал во время седьмого и восьмого убийства.

Такой тип поведения поразил Грэхема как нечто сверхъестественное. Воздух в комнате вдруг показался ему более сырым и давящим, чем раньше.

— Вы говорите, что еда после убийства была актом психического принуждения?

— Да.

— Если по некоторым причинам он не чувствовал того принуждения в доме у Линдстром, почему тогда он старался имитировать пиршество?

— Я не знаю, — ответил Предуцки. Он провел рукой по лицу, как бы пытаясь снять усталость. — Это слишком трудно для меня. Очень трудно понять, если он сумасшедший, почему его сумасшествие проявляется по-разному?

Грэхем произнес с сомнением в голосе:

— Я не думаю, что психиатрическая экспертиза сочтет его душевнобольным.

— Повторите еще раз.

— Да, я думаю, что лучшие психиатры, если им не говорить об убийствах, сочтут этого человека более здоровым и даже более рассудительным, чем многие из нас.

Предуцки удивленно моргнул своими светлыми глазами:

— Хорошо, черт возьми, он разделывает десять женщин, и вы думаете, что он не сумасшедший?

— Такая же реакция была у моей подруги, когда я сказал ей об этом.

— Не удивительно.

— Но я сыт по горло этим. Может, он и сумасшедший. Но не в общепринятом смысле. Это что-то совершенно новое.

— Вы это чувствуете?

— Да.

— Психически?

— Да.

— Можете вы объяснить это?

— Сожалею.

— Чувствуете что-нибудь еще?

— Только то, что вы слышали в программе Прайна.

— Ничего нового с тех пор, как пришли сюда?

— Ничего.

— Если он не душевнобольной, тогда должны быть причины для убийства, — задумчиво произнес Предуцки. — Как-то они связаны. Вы об этом говорили?

— Я не уверен, что именно об этом.

— Я не вижу, как эти убийства могут быть связаны.

— И я тоже.

— Я искал взаимосвязь. Я надеялся, что вы сможете что-нибудь ощутить здесь. Из окровавленной одежды, из беспорядка на столе.

— Я исчерпал себя, — сказал Харрис. — Вот почему я полагаю, что он нормальный или он сумасшедший нового типа. Обычно, когда я касаюсь предметов, непосредственно связанных с убийством, я могу почувствовать эмоции, страсти перед преступлением. Это как прыжок в реку отчаянных мыслей, умозаключений, образов... На сей раз все, что я получил, это ощущения хладнокровной, неумолимой, злой логики. Мне никогда не было так трудно составить портрет убийцы.

— Мне тоже, — сказал Предуцки. — Я никогда не претендовал на лавры Шерлока Холмса. Я не гений. Я работаю медленно. Я был удачлив. Видит Бог. В большей степени удача, чем мастерство, помогала мне иметь высокий показатель раскрываемости преступлений. Но в этот раз мне совсем не везет. Нисколько. Может, мне пора удалиться на отдых?

* * *

Оставив Айру Предуцки размышлять над остатками мрачного пиршества Мясника, Грэхем прошел через гостиную и увидел Сару Пайпер. Детектив еще не отпустил ее. Она сидела на софе, упершись ногами в кофейный столик. Она курила сигарету и смотрела в потолок. Дым спиралями окутывал ее, она сидела спиной к Грэхему. Какое-то мгновение он смотрел на нее. Яркий образ возник перед его глазами, напряженный, перехватывающий дыхание: Сара Пайпер в луже крови.

Он остановился. Его ошеломило видение. Подождал еще немного.

Ничего.

Он напрягся. Попытался еще раз вызвать образы.

Ничего. Только ее лицо и кровь. Все исчезло так же быстро, как и появилось.

Она почувствовала его присутствие. Повернувшись к нему, она произнесла:

— Хм.

Он облизнул губы и сделал усилие над собой, чтобы улыбнуться.

— Вы предсказали это? — спросила она, показав рукой на спальню убитой женщины.

— Боюсь, что так.

— Это невероятно.

— Я хочу сказать...

— Да?

— Было приятно познакомиться с вами.

Она улыбнулась.

— Хотелось, чтобы это было при других обстоятельствах, — произнес он, остановившись, обдумывая, как сказать ей о кратковременном видении, и размышляя, следует ли вообще говорить об этом.

— Может, мы еще встретимся, — сказала она.

— Что?

— Встретимся при других обстоятельствах.

— Мисс Пайпер... будьте осторожны.

— Я всегда осторожна.

— Следующие несколько дней будьте особенно осторожны.

— После всего, что я увидела сегодня ночью, — сказала она уже не улыбаясь, — вы можете быть уверены.