Смертный приговор - Лоренсо Сильва Страница 113

Он рассказал Бет, что его отец был кадровым офицером вооруженных сил и потому жил с семьей на самых разных базах по всем Соединенным Штатам, часто переезжая с места на место.

— Еще ребенком я научился не привязываться к людям или местам. — Он рассказал, что отец не любил проявлять свою привязанность и даже, больше того, вероятно, стеснялся выражать любые эмоции, будь то гнев, или печаль, или радость. — И я тоже научился скрывать свои чувства.

Он рассказал, что, когда поступил на военную службу — самый логический выбор для сына армейского офицера, — спецподготовка, которую он проходил, научила его еще лучше управлять своими эмоциями.

— Один инструктор выделял меня из числа курсантов, и мы очень много разговаривали с ним в свободное время. Мы часто вели философские беседы, в которых большое место занимал вопрос о том, как переживать ситуации, требующие жестокости, и все же умудриться не ожесточиться. Скажем, как относиться к тому, что тебе приходится убивать. Или как справляться с собой, когда видишь гибель своего приятеля. У него было немало книг о мышлении и эмоциях, он показывал мне кое-что оттуда, и это я запомнил навсегда.

Во время разговора Декер не переставал настороженно приглядываться к фарам, появлявшимся в его зеркале заднего вида. Машин на дороге становилось все меньше. Тем не менее он продолжал держаться в левом ряду, предназначенном для обгона, чтобы идущие в правом ряду автомобили даже случайно не заблокировали его машину.

— И что же такого он тебе показал? — спросила Бет.

— "Когда мы принимаем роковые решения, то, что суждено судьбой, неизбежно свершится", — процитировал Декер. — «У каждого из нас есть эмоции. Сами эмоции не представляют для нас угрозы. А вот наши мысли по поводу наших эмоций представляют угрозу, если эти мысли не дисциплинированы. Тренировка учит контролировать наши мысли. Мысли управляют нашими эмоциями».

— Это звучит так, словно он пытался скрыть твои эмоции за столькими экранами, что ты не должен был вообще чувствовать их.

— Не экранами, а фильтрами. Идея состояла в том, чтобы я научился интерпретировать свои эмоции так, чтобы они всегда служили моим интересам. Например, — Декер почувствовал, как в нем нарастает ожесточение, — в ночь с субботы на воскресенье были убиты два моих друга.

— Они помогали тебе искать меня? — У Бет был такой вид, будто она не могла поверить своим ушам.

— Моя скорбь по ним грозила сломить меня, но я сказал себе, что у меня нет времени. Я должен отложить мою скорбь до тех пор, пока не смогу оплакать их подобающим образом. Я знал, что не смогу их оплакать в будущем, если не сосредоточусь сейчас на собственном выживании. И у меня до сих пор не нашлось времени, чтобы оплакать их.

Бет повторила слова из цитаты, которую только что услышала от него:

— Мысли управляют нашими эмоциями.

— Вот так я и жил. — Декер в очередной раз взглянул в зеркальце и увидел там приближавшиеся с пугающей быстротой фары. Он опустил стекло в своем окне. После этого он перестроился в правый ряд и перехватил баранку левой рукой. В правую он взял пистолет Эсперансы и приготовился стрелять в том случае, если обгоняющая машина попытается столкнуть его с трассы на этом почти пустом участке автострады.

Догоняющая машина шла с дальним светом, фары, отражающиеся в зеркале, почти слепили. Декер резко уменьшил скорость, чтобы автомобиль ушел вперед, прежде чем водитель успеет нажать на тормоз. Но лихач промчался мимо и, не сбавляя скорости, помчался дальше. Декер успел рассмотреть, что это был небольшой грузовичок. Его габаритные огни быстро уносились вперед.

— Он делает не меньше девяноста, — заметил Декер. — Если бы я немного отпустил его, а потом разогнался с такой же скоростью, этот грузовик послужил бы для меня страховкой от любого полицейского, который может караулить на обочине нарушителей. Полицейский увидит сначала грузовик и займется им. А у меня будет время, чтобы сбросить скорость и спокойно проехать мимо.

В машине наступила тишина.

— Итак, — сказала наконец Бет, — испытывая эмоции, ты чувствуешь себя неловко? Ты, конечно, сумел ловко одурачить меня этим летом.

— Потому что я предпринимал сознательные усилия, чтобы измениться. Чтобы открыться и позволить себе чувствовать. Когда ты вошла в мой кабинет в тот, первый день, я впервые в моей жизни был готов влюбиться.

— А теперь ты ощущаешь себя преданным, потому что женщина, в которую ты влюбился, оказалась не той женщиной, за которую она себя выдавала.

Декер ничего не ответил.