Студия пыток - Луиза Уэлш Страница 11

– Лесли? Это Рильке.

– Рильке. – Мягкий, хрипловатый голос, бас Марлей.

– Значит, ты дома.

– Да, ну а раз ты теперь это знаешь, можно я вернусь к работе, или тебе надо еще что-то?

– Просто хотел спросить, можно заскочить к тебе?

– В такую погоду мы как-то особенно вежливы, да, Рильке? Почему бы тебе просто не постучать в дверь?

– Хотел кое-что выяснить сначала. Ты один?

– Пока да. – На линии зависла подозрительность. – А что?

– Хочу что-то тебе показать.

– Рильке, если бы я в свое время не перестал говорить двусмысленно, у меня сегодня был бы отличный день. Короче, заходи и показывай, что хочешь.

Он положил трубку до того, как я успел сказать «пока».

Мне потребовалось пятнадцать минут, чтобы добраться до Лесли. Замок на двери, выходящей на лестничную клетку, выглядел так, словно его недавно взломали и вставили обратно. Я три раза коротко нажал на кнопку под буквой Л, дверь с писком отворилась, и я прошел дальше. Дверь в квартиру Леса была незаперта. Я прошел через темный коридор в гостиную.

Тяжелые бархатные шторы были задернуты, в комнате царили преждевременные сумерки. Я задержался у дверей, привыкая к полутьме и осматриваясь. По комнате словно пронесся ураган. Мебель отодвинута от стен, книги сброшены с полок, ящики вынуты, а их содержимое перевернуто вверх дном. Все в полном беспорядке: лазерные диски, бумаги, одежда, обувь и парики свалены в кучу. Сам Лес, в черной плиссированной юбке и свитере с высоким горлом, сидел на краю сдвинутой с места кровати и курил. Он, видимо, уже начал уборку, сдвинул стулья вокруг журнального столика, но робкая попытка потонула в хаосе. Над камином в громоздкой золотистой пластиковой раме криво висела картина-обманка: широко улыбающийся мексиканец. Философский ответ Леса бренности человеческой жизни. Посмотрите немного левее – смеющийся череп в сомбреро с бахромой сосет сигару; теперь чуть-чуть сместите взгляд – Лес в сомбреро, с сигарой. Я потянулся к картине и выровнял ее. Лицо – череп – лицо. Лес рассмеялся у меня за спиной. Его бандитский смех, похожий на крик осла, обычно заканчивался мокрым кашлем.

– Молодец, Рильке, так действительно лучше.

Лес никогда не был красавцем. В свои лучшие годы – скажем, лет в семнадцать-восемнадцать – в нем было что-то от эльфа. Он был недобрым эльфом, насмешником, держащимся за юбку злой феи и подстрекающим ее на пакости. В сорок его лицо стало зеркалом всей его жизни. Глубоко посаженные глаза с тяжелыми веками, высокие скулы, тонкий, крючковатый нос и широкий тонкогубый рот. Для одного лица – слишком много, кажется, будто какая-то черта лишняя. Но когда он одет и если смотреть издалека, его можно принять за кого угодно. Он снова закашлялся, часто и грубо, как шестидесятилетняя старуха.

– Только что звонила Роза, искала тебя. В характерном состоянии… Я сказал, что не видел тебя несколько дней. Не знаю, поверила она или нет, но ты лучше позвони ей и не забудь набрать 1411. Не хочу, чтобы эта безбашенная тетка ворвалась сюда и устроила сцену.

– Я думал, вы оба любите сцены.

Он скривился:

– Я давно это перерос. К тому же, когда доходит до сцен, Роза всегда выигрывает. Хочешь пива?

– Давай, а что тут случилось?

– А как ты думаешь?

Он неуклюже поднялся с кровати, потирая поясницу и медленно выпрямляясь, словно просидел так очень долго. На кухне царил тот же хаос – банки с крупами валялись на полу, чечевица перемешалась с овсом и рисом. Ящики выдвинуты, все их содержимое разбросано. Кастрюли и сковородки свалены в одну кучу. Он кое-как обошел свалку, пробрался к холодильнику и протянул мне банку.

– Вчера ночью у меня был обыск Они перевернули вверх дном всю квартиру и, как всегда, своим идиотским способом – книги с полок, вещи из шифоньера, ящики на пол.

– Они нашли что-нибудь?

– Нет, конечно. Неужели я бы с тобой говорил, если б нашли? Нет. – Он засмеялся: – Я спрятал их в шотландской сумке, привязал к крючку на потолке. Пока двое копов крушили тут все вокруг, третий убеждал меня признаться. Они, дескать, знают, что у меня это есть, и я ведь такой умный парень, простым признанием сэкономлю им время и сам избегу лишних хлопот. Его смущало мое платье. Он не мог смотреть на меня. И все это время сумка висела у них над головами. Была еще собака, большая немецкая овчарка. Бедная тварь с ума сходила, прыгала, дергалась, лаяла – просто измучилась. А хозяин все время одергивал ее, приказывал сидеть и молчать. Она из них – единственное существо с мозгами, говорю тебе. Боже, я изо всех сил заставлял себя не смотреть вверх. Эта чертова красная шотландская сумка. Клянусь, мне казалось, она сама сейчас заговорит с ними. Откроет свою «молнию»-рот и заорет: «А я вот где! Тут как тут. Приятно познакомиться!»

– А сейчас она где? – Он мотнул головой, указывая на потолок, нет – на сумку, качавшуюся тихонько на веревке.

– Лесли, они все еще в ней?

– Ну, я же не знал, что теперь с этим делать. Я весь день за порог не выходил. Говорю тебе, я в самом деле перепугался. Потому и обрадовался, когда ты позвонил. – Я не стал его перебивать. – Но бог с ним, ты-то с чем пришел? Дозняк ищешь? У меня хватит. – Он засмеялся и смеялся, пока снова не закашлялся. – Боже мой, просто «Дама с камелиями». Но ведь не кашель сводит в могилу, а гроб, в котором тебя туда снесут, правда?

– Мне нужны контакты.

– Да?

– Лесли, у тебя ведь много знакомых.

– Такова работа.

– Мне нужен тот, кто разбирается в порнухе.

Он сел к кухонному столу, жестом пригласил сесть меня и отпил пива из банки.

– Покупаешь или продаешь?

– Покупаю.

– Слава богу. Я уж подумал, что ты собирался увековечить на пленке свои костлявые члены. – Он взял папиросную бумагу и стал сворачивать курево. – Что же тебя интересует?

– Нужна информация.

– Рильке, парню в моем положении хуже ты не мог ничего сказать. Информацию? Ты, конечно, можешь говорить мне такое, потому что мы знаем друг друга сто лет, и я могу тебе доверять, но что касается наркотиков, порно, всяких операций, связанных с большими деньгами и законом… Есть люди, которые готовы убить меня за содержимое этой сумки. Знаешь, сколько это стоит? Конечно, знаешь – штуку баксов. Это ничто. Но есть люди, которые сделают за это мне… – Он сложил пистолет из пальцев и приставил указательный к моему виску: – Бах! Лишь бы заполучить… – Я отстранился, а Лес осклабился и подул на ствол, отгоняя воображаемый дымок, как Энни Окли. [6]– Я защищен и имею связи, но все же… один раз напортачишь – и все тебя бросили. С этим обыском у меня все пошло кувырком. Я должен поделиться с Гарри, а если он не получит свою долю, я в большом дерьме. Ты ведь знаешь Гарри. Он безумец. Обычные правила к нему неприменимы. Я буду должен ему не только его долю, но и долю с дохода. Так что за информация тебе нужна?