Ночная Жизнь - Джек Эллис Страница 11

– Я не сомневаюсь, что он говорит правду. Он очень встревожен исчезновением Фила, да и я тоже. Я пообещал ему в понедельник поместить в «Листке» объявление.

– Замечательно.

– Он сказал, что вы с ним хотите поискать Фила.

– Да, мы собирались.

– Я думаю, это надо сделать, Бекки, только будьте осторожны.

– Ты считаешь, все это было на самом деле?

– Я не знаю, но мне бы очень не хотелось, чтобы ты удостоверилась в этом на собственном опыте. Полиции на это плевать, и будет плевать, даже если пропадет сотня Филов. Но мы не имеем права отнестись к этому наплевательски, ведь Фил один из нас. Вы приняли правильное решение, просто будьте предельно осторожны.

– Он не говорил, не собирается ли он позвонить мне?

– Он это подразумевал. Я думаю, он позвонит. Что бы ни случилось, держите меня в курсе.

Джек положил трубку и задумчиво потер подбородок. Потом откинулся на спинку кресла и потер переносицу. Он кое-что утаил от Бекки и Саймона. История, рассказанная Саймоном, потрясла его гораздо сильнее, чем он показал, и он верил в нее куда больше, чем сам хотел бы признать. Кроме тех двух причин, которые Джек назвал Саймону, для этого имелась еще и третья – но о ней он ни словом не обмолвился ни Бекки, ни Саймону. Джек открыл ящик стола и достал полупустую бутылку «Джонни Уокера» с красной этикеткой. Допив остатки холодного кофе, он налил в чашку на три пальца виски и одним глотком выпил половину. История, рассказанная Саймоном, была не такой уж невероятной. На самом деле Джек ждал ее вот уже двадцать лет. И почему-то ему показалось, что эти двадцать лет пролетели как одно мгновение. Он повернулся в кресле и открыл нижний ящик среднего шкафа. Там не было папок с бумагами – ящик был набит микрокассетами от диктофона, оставшимися еще с тех дней, когда Джек работал сначала в «Стар», потом в «Трибюн», а затем уже в «Стар трибюн». Он начал перебирать их, просматривая даты и пометки, пока наконец не нашел то, что искал: «1б июля 1975 года, пятница. История Пита Т». Джек закрыл ящик, положил кассету на стол, допил виски и налил еще. Минута ушла у него на то, чтобы найти старенький карманный диктофон, пять минут – на поиск сетевого адаптера, а когда все было готово, ему потребовалось еще полчашки виски» чтобы набраться смелости и включить воспроизведение.

В конце концов он погасил верхний свет, оставив только настольную лампу, откинулся в кресле и включил диктофон. Из динамика раздался его собственный голос, молодой, полный напора, желания достигнуть чего-то, поразить этот старый, жестокий мир. Теперешний Джек был совсем не похож на себя молодого. Он давно уже оставил попытки поразить мир; правда, на это у него ушло довольно много времени.

«Шестнадцатое июля 1975 года, пятница. Девять часов двадцать минут вечера, – сказал его голос. – Интервью с Питом… Как, вы сказали, ваша фамилия?»

«Пит Ти», – ответил другой, более хриплый голос.

Двадцать лет назад, когда Джек был на ночном дежурстве в отделе новостей, в редакцию пришел старик, рассказавший ему эту историю. Этого старика ни один человек в здравом уме не стал бы и слушать. Бродяга. Так их называли в то время. Не было никаких бездомных, а были бродяги и попрошайки. Так вот, это был бродяга, он явился в редакцию прямо с улицы, воняя дешевой выпивкой, блевотиной и бог знает чем еще. Он сказал, что в полиции ему не поверили. Но было видно, что он сильно испуган. Очень сильно испуган. Так же, как двадцать лет спустя был испуган Саймон Бабич. А Джек давно понял, что, если человек испуган, его историю стоит послушать. Интервью с Питом Ти, человеком без определенного места жительства.

– Итак, Пит, вы говорите, что прошлой ночью стали свидетелем чего-то ужасного!

– Он убил Малыша Тони.

– Кто такой Малыш Тони и кто его убил?

– Малыш Тони. Мальчик. Мы с ним сидели в переулке за гостиницей.

– «Рэдиссон»?

– Да. Вот Тони и говорит: «Пит, сходи-ка принеси нам чего-нибудь пожрать». Ну я и говорю, мол, ладно, и пошел. А когда вернулся, он уже его убивал».

– Кто его убивал?

Тишина. Джек сидел, уставившись на диктофон. Его шея и плечи покрылись мурашками. Было мучительно слышать эти голоса из прошлого. Он взял чашку с виски и сделал большой глоток, но на этот раз алкоголь не помог ему снять напряжение.

– Он его ел.

– Он ел Тони?

– Как будто всасывал.

– Куда всасывал?

– В себя.

– Погодите, давайте сначала. Кто это был?

– Малыш Тони.

– Да нет, черт возьми, другой. Вы узнали его?

Какие-то хрюкающие звуки.

– А узнали бы, если бы снова увидели?

– Я не видел его лица.

Раздраженный вздох молодого Джека.

– И что же вы хотите от меня?

– В полиции меня даже слушггь не стали. Им насрать на Малыша Тони.

– Ну, знаете ли…

Тогда Джеку это показалось единственным достойным ответом.

– Оно его съело.

– Оно?

Медленный, огорченный вздох. Джек вдруг поймал себя на том, что сидит не дыша. Очень осторожно он выпустил воздух из легких.

– Я, пожалуй, пойду, – тихо сказал на пленке Пит Ти, наверное, давно уже умерший и всеми забытый.

– Одну минутку. Подождите. Если, как вы говорите, это был не человек, то кто же?

– Вампир!

– Господи, Боже! – сказал Джек с отвращением.

– Его съел вампир, – повторил Пит Ти.

Щелчок и тихое шуршание пустой пленки. Джек не стал выключать диктофон, так же как не выключил его после этих слов двадцать лет назад. Но все-таки он пошел с Питом в переулок, чтобы своими глазами посмотреть, что к чему. Они не нашли никаких признаков того, что Малыш Тони вообще когда-либо существовал на этом свете, ни малейшего намека – и Джек потерял к Питу всякий интерес.

Но он навсегда запомнил его страх. Страх – одна из постоянных составляющих этого мира, и ему всегда можно верить. Пит был очень напуган. Саймон Бабич тоже напуган, и его история так похожа на историю Пита, что можно подумать, будто он подслушал ее двадцать лет назад.

И что же это значит?

Да, Джек, крутой репортер Джек, что это значит? Что это значит?

Это значит, что существо, из-за которого двадцать лет назад исчез никому не известный бродяга, до сих пор бродит по темным переулкам, и из-за него до сих пор пропадают люди, которых никто не хватится. Связанные вместе, эти два исчезновения становились поистине ужасными и намекали на то, что за двадцать лет одному только Богу, или лучше сказать Дьяволу, известно, сколько еще пропало никому не нужных, всеми позабытых людей. А почему они пропадали? «Оно его съело», – сказал испуганный и растерянный Пит Ти. «Оно его съело», – двадцать лет спустя повторил испуганный и растерянный Саймон Бабич. Вампир?