На грани - Никки Френч Страница 10

Я сглупила: вскинула голову и огляделась по сторонам, словно надеясь застать его врасплох.

"Как я уже говорил, мне по-настоящему интересно наблюдать за тобой, интересно заглянуть в тебя и заметить то, чего не видишь ты.

Наверное, тебе кажется, что ты в безопасности в своей паршивой квартирке, которую никто не хочет покупать. Нет, это ненадежное убежище. Возьмем, к примеру, окно, выходящее во двор. До него очень просто добраться с крыши пристройки. Напрасно ты не поставила на окно надежный замок. Тот, что стоит сейчас, открыть проще простого. Вот почему я оставил окно открытым. Иди и убедись.

P.S. Во сне ты выглядишь счастливой. Умереть — то же самое, что уснуть, только навсегда".

Я отложила письмо, прошла через комнату и выглянула на лестничную площадку. И действительно, окно, выходящее во двор и сад, которым я не имела права пользоваться, оказалось открытым. Меня передернуло, как от промозглого холода в погребе, хотя вечер был душным и жарким. Вернувшись в гостиную, я села у телефона. Мне хотелось заболеть. Что делать? Звонить в «Скорую»?

Я ограничилась компромиссным решением: нашла в телефонном справочнике телефон ближайшего полицейского участка и позвонила туда. Мне пришлось долго объясняться с дежурной, которая, похоже, только и искала предлоги бросить трубку. Я заявила о незаконном вторжении, она спросила, что пропало и какой ущерб был нанесен моей собственности. Я ответила, что ущерба и пропаж я не заметила.

— Ну и при чем тогда полиция? — устало спросила она.

— Мне угрожают, — объяснила я. — Угрожают насилием.

Разговор продолжался еще несколько минут, потом дежурная прикрыла трубку ладонью, с кем-то переговорила и сообщила, что ко мне «скоро подъедут». Я обошла всю квартиру, запирая все окна подряд, как будто кто-то решится влезть на второй этаж на людной и шумной Холлоуэй-роуд. Ни включать телевизор, ни слушать музыку мне не хотелось. Я могла только курить одну сигарету за другой и глотать пиво.

Примерно час спустя в дверь позвонили. Я спустилась к входной двери, но не открыла ее.

— Кто там?

Из-за двери послышалось глухое «что?».

Я с трудом приподняла жесткую крышку, прикрывающую щель почтового ящика, и выглянула наружу. И увидела темно-синюю форменную ткань. На пороге стояли двое полицейских, а за ними — патрульная машина.

— Хотите войти?

Они не ответили, но переглянулись и разом шагнули вперед. Я повела их вверх по лестнице. Оба сняли фуражки, едва войдя в помещение, и я задумалась: что это, старомодное проявление вежливости к женщине? Почему-то в присутствии полицейских я совсем разнервничалась. Я пыталась вспомнить, нет ли в квартире чего-нибудь незаконного — где-нибудь в холодильнике или на каминной полке. Вообще-то ничего такого дома я не хранила, но соображала так плохо, что ни в чем не была уверена. Я указала на письмо, лежащее на столе. Наверное, напрасно я брала его в руки. Это же улика. Один из офицеров наклонился над столом, читая письмо. Читал он долго. Я заметила, что у него длинный римский нос с горбинкой на переносице.

— Вы уже получали письма от этого человека? — наконец спросил он.

— Да, несколько дней назад. Кажется, в среду.

— Где оно?

Этого вопроса я ждала.

— Выбросила, — виновато призналась я и торопливо начала объяснять, пока они не рассердились: — Вы меня простите, я понимаю, что сделала глупость. Но я просто не подумала.

Но полицейские и не думали сердиться. Они даже не встревожились. И не заинтересовались.

— Окно вы проверили?

— Да. Оно было открыто.

— Можете показать его нам?

Я вывела их из комнаты. Они последовали за мной нехотя, словно им надоели скучные осмотры и банальные вызовы.

— Там сад паба, — пробормотал один из полицейских, выглянув в окно.

Римский Нос кивнул.

— Из паба окно не видно.

Они вернулись в гостиную.

— Кто, по-вашему, мог бы прислать вам это письмо? Может, бывший приятель, товарищ по работе и так далее?

Глубоко вздохнув, я рассказала им про арбуз и потоки писем. Оба рассмеялись.

— Так это были вы? — жизнерадостно воскликнул Римский Нос, бросил коллеге: — Дэнни первым прибыл на место, — и снова повернулся ко мне: — Здорово сработано! Мы повесили вашу фотографию в участке. У нас вы прямо героиня. — Он ухмыльнулся. — Значит, арбуз? Это получше дубинки. — В его рации что-то затрещало. Он нажал кнопку, выслушал чью-то неразборчивую речь и отозвался: — Ясно. Скоро будем. До встречи. — Он поднял голову и сообщил мне: — Тогда все понятно.

— Что?

— О вас написали в газете. Неудивительно.

— Но он вломился ко мне в дом, он угрожал мне!

— Вы что, недавно в Лондоне? Как, говорите, ваша фамилия?

— Аратюнян. Зоя Аратюнян.

— Странная фамилия. Итальянская?

— Нет.

— Видите ли, в Лондоне полным-полно чудаков.

— Но ведь он совершил преступление!

Римский Нос пожал плечами:

— У вас что-нибудь пропало?

— Не знаю. Нет, вряд ли.

— Следы взлома есть?

— Не обнаружила.

Он переглянулся с товарищем и едва заметно кивнул в сторону двери, что наверняка означало: «Надо поскорее закругляться с этой дурехой и сваливать отсюда».

— Если случится что-нибудь серьезное, — он мягко подчеркнул последнее слово, и я поежилась, — позвоните нам. — И они повернулись к двери.

— А письмо? Вы не возьмете его?

— Оставьте себе, детка. Спрячьте куда-нибудь. В надежное место.

— А как же протокол? А мое заявление?

— Если случится что-нибудь еще, мы выполним все формальности, детка, договорились? А сейчас ложитесь спать. Нам пора на работу.

И они уехали работать. Я долго смотрела в окно вслед машине, влившейся в поток транспорта и затерявшейся в огромном, измученном жарой городе.