Убийство со взломом - Колин Харрисон Страница 10

Сейчас Дженис то и дело поглядывала на часы, полагая, видимо, что он опаздывает. Направлявшиеся в ресторан посетители глядели на него с удивлением, но его это не заботило: наплевать мне, что бы вы себе ни думали! Там, внутри, моя жена, мистер, мысленно говорил он, не прикасайтесь к ней, не смотрите на нее и даже не мечтайте о ней.

Сорвав с головы шляпу, он быстро провел рукой по волосам, расстегнул пальто и открыл дверь ресторана.

– Питер, – негромко сказала она, обернувшись и обратив к нему взгляд своих больших голубых глаз. Она прошептала его имя с такой обезоруживающей тайной нежностью, будто у них был забронирован номер в бывшем отеле «Бельвю-Стратфорд» в трех кварталах от ресторана, где они и собираются окончить вечер, – такого они себе никогда не позволяли, но сейчас тон ее голоса разбудил его фантазию, и он вообразил себе плотные одеяла, шампанское, вид на город с высоты, заснеженные крыши, тени зимних сумерек на ее груди.

Конечно, здание бывшего «Бельвю-Стратфорда», некогда одного из самых фешенебельных здешних отелей, соперничавших роскошью с нью-йоркскими отелями – искусственный мрамор и красные ковры вестибюля, – теперь разбито на каморки офисов, магазинов, там теперь гаражи, рестораны, да и зовется оно, наверное, как-нибудь иначе.

Они молча прошли мимо ряда выставленных закусок, толкая по медным рейкам ярко-зеленые подносы, стараясь не касаться друг друга плечами. По привычке он близко наклонился к ней, но тут же отодвинулся, почувствовав, как она напряглась. Он заказал омлет с ветчиной. Она удивленно взглянула на него.

– Я теперь опять ем мясо, – сказал он.

Губы ее тронула улыбка, и она заплатила за себя по счету, опередив вопрос кассирши, вместе или отдельно они будут платить. Он смотрел на бумажник в ее руке и думал, что помнит каждую бумажку и каждую карточку, там находящиеся.

– Но тем не менее я все еще добавляю в хлопья пивные дрожжи.

Они выбрали столик. На стене был коллаж – улыбающийся президент Буш, у которого вместо зубов во рту торчали маленькие белые «шаттлы». На верхнем левом резце – Питер из судебно-медицинских экспертиз знал, как называется этот зуб, – была помещена маленькая фотография бездомного негра. Так что улыбка у президента получалась с изъянцем.

– Как дела?

– О, дел невпроворот. Я уже говорила тебе, что у нас полным-полно клиентов и приходится привлекать добровольцев, – сухо ответила Дженис.

– Новобранцы?

– Да. Но после двух-трех занятий они отсеиваются, – слишком заняты собственными проблемами, чтобы помогать другим. Одна женщина так зла на мужчин, что просто не в состоянии оказывать положительное воздействие. Ее все время тянет предостерегать женщин от мужчин. – Дженис покачала головой. – Тяжелый случай.

– И что же ты ей сказала?

– Пришлось пригласить ее в кабинет и посоветовать разобраться с собственными проблемами, а потом уж поучать других женщин.

– Тебе не пришло в голову указать ей на сходство радикального феминизма с идеями неофундаменталистов? – спросил он, пытаясь ее развлечь.

– Но она же искренне хочет как лучше, Питер.

– Все мы хотим как лучше.

– Конечно, Питер, – сказала она мягко и тут же не преминула куснуть его: – Уж тебе ли этого не знать!

– Ну да. – Он кивнул, пытаясь проглотить обиду. – Можешь ты, по крайней мере, сказать мне, где живешь?

Секрет ее он знал, теперь она это поняла. Она глядела на него, раздумывая, что сказать.

– Нет, не могу.

– Почему же? Нашла другого?

– Нет. – Она сердито поскребла ложечкой грейпфрут.

На самом деле он не думал, что она уже нашла себе другого, нет. Он знал, что Дженис не такая, как и она тоже не думала, что он успел связаться с другой женщиной. Никакой другой женщины он не хотел. Ведь пока что произошло лишь то, что они прожили врозь неделю-другую, но не так уж это страшно, если подумать. Но где, черт возьми, она ночует? У подруги? Возможно, но ведь Дженис горда, на его взгляд, даже слишком горда, хотя и недостаточно себя ценит. А кроме того, отделяясь, она объяснила это желанием пожить самостоятельно, а не переложить ответственность на кого-то другого. Возможно даже, что она осталась в прежней квартире, просто отключила телефон, а сама звонит с какого-нибудь другого аппарата. Он позвонил в справочную, но ее фамилия нигде не значилась, в вычеркнутых абонентах ее также не было, так что номер, который она ему дала раньше, был просто одним из миллиона номеров и за ней не числился. Можно было бы узнать адрес по телефонному номеру, через полицию, но это противозаконно. И наверное, такой путь был бы ошибочным – не стала бы Дженис жить в квартире без телефона. Телефон ей нужен – получать звонки из их женского приюта в любое время дня и ночи, звонки от персонала, звонки от женщин, не справляющихся с собственными детьми, или находящихся на грани самоубийства или в состоянии стресса, или желающих пожаловаться на своих товарок по приюту, или же, самое худшее, хоть и не самое редкое, от женщин, чьи мужья, выяснив адрес приюта, грозятся заявиться туда и разнести там все в пух и прах или выкрасть детей. Бывали случаи, когда это так и происходило – в приюте появлялись мужчины – пьяные, взбешенные, агрессивно-злобные – и устраивали там скандал, недаром в здании Центра была сигнализация, связывающая Центр с полицией.

Он следил, как разборчиво она оглядывала каждый кусочек фрукта, прежде чем отправить его в рот. Она хорошо поднаторела в искусстве спасать женщин от разъяренных мужей и эффектно отбивать атаки последних, и, значит, связь ее с приютом должна быть постоянной, и она не станет отключать телефон, он у нее есть, и номер этот, так или иначе, можно узнать. Знал он также, что действовать тут через приют он не может: бессмысленно звонить туда и как ни в чем не бывало спрашивать номер телефона жены. Персонал приюта всегда был с ним крайне любезен, многих из работавших там он знал, но он был более чем уверен, что за это время Дженис успела рассказать всем о происшедшем, и все они из чувства солидарности сейчас будут молчать, не выдавая ее адреса. В конце концов, этому их и учат – соблюдай конфиденциальность, а он им теперь не товарищ, на их языке, он переметнулся в стан противника. Такой простой способ отыскать Дженис для него исключен.

– Ты не хочешь сказать или не можешь? – в конце концов не выдержал он; он цедил слова, едва сдерживая гнев.

– И то и другое. И вообще прекрати этот перекрестный допрос. Хватит, Питер. Если мы станем говорить по-человечески, я останусь, а будешь лезть ко мне с расспросами – уйду. Жалкое это зрелище – видеть, как ты сидишь и только и стараешься вычислить, где я теперь живу. Словно мы в какую-то игру играем, ведь я все вижу, у тебя это на лице написано!

– Мне это не кажется игрой.

– Но ты относишься к этому как к игре или задаче, которую необходимо решить.

Он не ответил, так как в эту минуту ему вдруг почудилось, что он потерял материалы к процессу, бумаги к утреннему заседанию, над которыми он битый час трудился до встречи с ней.