Тихий омут - Найджел Маккрери Страница 10

Когда Вайолет подъехала к дому, который некогда принадлежал Дэйзи, а теперь стал ее собственностью, уже стемнело. Тонкий облачный слой, который днем придавал небу текстуру и глубину, теперь делал ночь давяще-густой, как куски мешковины, протянутые от одной стороны улицы к другой и провисающие под собственным весом посередине.

Она повернула ключ в замке зажигания, и двигатель «вольво» смолк. Что-то под капотом пожужжало еще несколько секунд, но затем и оно уступило тишине ночи. Вайолет просто сидела, откинувшись в кресле и давая нервному напряжению покинуть тело.

По всей улице горят огни. За этими освещенными окнами семьи варят макароны и разогревают соусы, смотрят телевизоры, рассказывают разные истории непоседливым детям или сидят в тишине за книгами. Жизнь продолжается… если эта старая рутина, вечер за вечером, и есть жизнь.

Усталость теплом прокрадывалась в суставы Вайолет. Каждый раз, слегка поворачивая голову, она чувствовала, как натягиваются связки и мышцы на шее. Временами, когда у нее появлялось такое ощущение, возникала тревожная мысль, что достаточно продолжить поворачивать голову дальше, и связки начнут рваться одна за другой, как конский волос на грифе старой скрипки.

Она встряхнулась. «Ну же, Вайолет, — подумала она, — сосредоточься. Тебе еще есть что делать. Это был лишь первый шаг».

Она вылезла из машины, заперла дверцу и осмотрелась. Никто за ней не следит. Не шевельнулась ни одна штора. Она в безопасности.

Разумеется, Вайолет припарковала машину на улице в нескольких сотнях ярдов от своего нового дома — прямо напротив пустыря, где дети по уик-эндам играют в футбол, — и теперь медленно плелась по тротуару к знакомой двери с обмотанным скотчем почтовым ящиком, выкрашенной дурацкой краской. Она немного постояла, глядя на поникшие герани. Их придется убрать. Слишком печальные. Слишком слабые. Слишком невыразительные.

Возможно, перед тем как уехать, удастся посадить хорошенькую рождественскую розу. В память о Дэйзи.

Улыбнувшись, она вставила в замочную скважину ключ и прошла в свой дом.

Запах сразу ударил в ноздри. Застарелый, еще более отталкивающий, подбитый резкостью порошка и проложенный любимыми лавандовыми духами Дэйзи, но по-прежнему таящийся в доме, как старая паршивая собака в подлеске. Освежители воздуха и ароматические смеси на большее не способны, явно нужно еще мыть. Вайолет быстро прошла через прихожую, натягивая по пути свои тонкие хлопчатобумажные перчатки, потом через крошечную кухню и вышла в оранжерею. Она отодвинула задвижки на двери — верхнюю и нижнюю — и распахнула ее.

Свежий воздух принес внезапное облегчение, и она пару раз глубоко вздохнула, глядя в темный, заполненный тенями задний сад. От патио, мощенного бетоном с вкраплениями гальки, который был весь исчеркан серебристыми следами улиток, мимо больших и неухоженных разномастных кустов вилась полоса брусчатки. Высокие изгороди по обеим сторонам отделяли дом от соседей, а дальний конец сада заканчивался десятифутовой кирпичной стеной, почти невидимой в разлитом в глубине мраке. Дэйзи так и не узнала наверняка, что находится за той стеной, хоть и прожила здесь больше пятидесяти лет.

В центре патио был установлен металлический бак для мусора, исполосованный ржавчиной, которая вытекла из-под заклепок и сварных швов. В баке лежала перепачканная одежда Дэйзи, а также подушка, на которой она сидела, и салфетки с подлокотников ее кресла. Само кресло стояло рядом с баком, оно казалось меньше, чем в темной гостиной.

Завтра она сожжет содержимое бака, для скорости плеснув туда бензина для зажигалок. Как быть с креслом, еще нужно подумать. Его можно либо сжечь на месте, где оно стоит, рискуя оставить на бетоне горелое пятно, либо попытаться при помощи отвертки и пилки разобрать на такие части, которые поместились бы в горящем баке. Это может получиться.

Приятная прохлада свежего воздуха напомнила ей, что в доме необходимо устроить сквозняк, чтобы в нем можно было работать, поэтому она повернулась и снова прошла через весь дом в гостиную. Запах там был отвратительный, и Вайолет задерживала дыхание, справляясь с защелкой на центральной подъемной панели окна, пока не подняла наполовину. Бодрящий ветерок прошелся по дому и быстро очистил воздух. На мгновение Вайолет ясно представила, как дом облегченно осел, выпустив из себя застоявшийся, дурно пахнущий воздух и опять вдохнув свежий.

Когда Вайолет отвернулась от окна, ее взгляд, как это часто бывало под непрерывные, маловразумительные рассказы Дэйзи, остановился на бюро напротив камина. Мысль об этом бюро не покидала ее уже несколько месяцев. Как только появлялась возможность, она просматривала книги по антиквариату в местной библиотеке или в ближайшем книжном магазине. Вайолет была убеждена, что бюро относится к середине XVIII века и находится в очень хорошем состоянии. Если быть осторожной, то его, возможно, удастся реализовать на аукционе за десять тысяч фунтов. Барометр в прихожей почти наверняка французский, начала XIX века. За него можно выручить до двух тысяч фунтов. Железные подставки для дров, что стоят по сторонам камина, могут принести от трех до пяти тысяч фунтов, в зависимости от того, подлинники они или хорошие копии. В доме есть и другие вещи вроде стола в столовой, серебряных подсвечников и полного сервиза из старинного сподского фарфора, который Дэйзи однажды ей показывала. Он завернут в газеты и хранится наверху в сундуке времен королевы Анны, как сказала Дэйзи, «до лучших времен».