Передвижная детская комната - Евгений Меньшенин Страница 10

Неужели крови? Он что, трогал труп своей жены? Он не помнил, чтобы прикасался к ней.

Нет, он не трогал ее. Он смог удержаться, хотя хотелось. Хотелось схватить ее и застонать, хотелось лить слезы на ее труп, как в сказке, вдруг она оживет от его горя. Нет, это были не следы крови.

Это следы блевотины, друг. Ты блевал, как перепивший студент после выпускного.

Он набирал эсэмэс грязными пальцами, потом задумывался, удалял текст и начинал заново. Ему все время казалось, что он пишет, будто полный идиот. Сказывалось волнение. Мысли путались. Пальцы тоже.

«Мы остановились на трассе, чтобы отдохнуть. Пока я спал, кто-то убил мою жену и украл сына».

Даня проверил. Ошибок нет. Долбаный смартфон проверяет за ним, как дотошная училка. Он отправил эсэмэс и стал смотреть на светящийся экран. Заряд на семидесяти семи процентах.

Он ждал. А чего он ждал? Когда дежурный из полиции ответит на его эсэмэс?

Он стоял в тишине и слушал свои сумбурные мысли. Смерть, похищение, семья разрушена, сын мертв! Ты его больше не увидишь! Костика больше нет. Нет маленького светловолосого, как мама, комочка. Нет утренних просыпаний с кучей слез перед садиком, не будет прогулок на детской площадке и падений с железной горки, не будет больше жаловаться воспитательница, что он, как маленький скалолаз, залезает во все шкафчики, даже те, что находятся высоко под потолком. Этот маленький проказник, смеющийся и убегающий от папися, прячущий ботинки и галстуки, пересыпающий все крупы и сахар с солью в одну банку, теперь пропал.

И самое страшное в том, что тебя обвинят. Это ты сделал. Увез подальше свою жену и убил.

Из ревности!

Так скажут полицейские, теща подтвердит, ведь она звонила тебе, помнишь? Спрашивала – что у вас там происходит? А ты такой – не знаю, вроде все нормально.

Вечно закрываешь глаза на проблемы с бабой, убегаешь от ответственности, боишься своей женщины, потому что боишься потерять ее. Трус.

Нет чтобы сказать ей – слышишь, дорогая, успокойся, и хватит выносить сор из избы и звонить своей истеричке маме. Ты же купил ей айфон, ты содержишь ее, она ест за твой счет. Поставь уже себя на место мужика. А чем ты занимаешься? Устраиваешь ей дешевые скандалы, как какая-то уставшая баба. Толком ничего не можешь сказать.

Вот, пожалуйста, скандал был неделю назад, ее мама в курсе, причем, со слов твоей жены, ты пытался ее убить.

Смешно тебе? Да, подумаешь, слегка потряс кулаками, разбил две рамки с фотографиями, пару тарелок. Но у твоей тещи в голове ты с ножом кидаешься на ее дочь и отрезаешь ей голову. Будет весело. Чуешь?

Чуешь направление ветра?

Тишина позволяла все это услышать.

А почему так тихо, вдруг подумал Даня. Неужели тут за все шесть часов, пока он дрых, до сих пор не проехало ни одной машины? Никто не видел труп его жены и не остановился, чтобы помочь? Не вызвал скорую, полицию, МЧС? Разве такое возможно в нашем мире, заполненном людьми? Людей можно встретить теперь везде, даже Джеймс Камерон на дне Марианской впадины и то встретил мужика, который спустился туда, чтобы в одиночестве погадить. Но это не точно.

Проезжали. Еще как проезжали, только ты спал. Проезжали, потому что кто-то же убил твоих жену и сына!

А затем Дане пришло в голову, что зря он написал эсэмэс. Не подумают ли копы, что это он убил жену? Может, что-то такое они увидят в сообщении. Какие-то скрытые нотки, знаки. Как его жена, когда он купил ей сертификат на процедуры в салон красоты, среди которых был антицеллюлитный массаж. Она тогда сказала ему – я что, на жирную старую бабу похожа? Такого он не ожидал. Да и кто бы ожидал? Он перечитал эсэмэс. Не будет ли оно как раз такой уликой? Иногда такое бывает – ты что-то говоришь, а потом тебя обвиняют, используя твои же слова, и неважно, что ты просто выразился не так, это все до фонаря, важно, что полицейские нашли убийцу. Точнее, нашли виновного.

Он перечитал эсэмэс еще раз. Вроде все нормально.

Он заметил какое-то движение слева. В той стороне, где лежала его супруга с отрезанной головой. Он обернулся и посветил телефоном в темноту. Он увидел, как его мертвая жена поднималась, с хрустом отрывала свое прилипшее тело от дороги – прижарилась, пока асфальт остывал после солнечного дня. У нее запеклась половина тела. Угощение для диких животных. Ее руки искали голову, они шарили по плечам, шее, трогали пенек и ничего не находили. Как зомби в кино, она пошла прямо на него, чтобы отобрать Данину голову и поставить себе.

Нет. Ничего подобного. Труп был на месте. Катя лежала там, где и умерла.

Вдруг у Дани возникло ощущение, будто он что-то забыл. Что?

Он сглотнул. Оказалось, что в его горле пересохло. Но сейчас не до питья.

Что он забыл? Попить? Сходить в туалет? Отжаться? Собраться в школу? Взять учебники по биологии? Забыл учебники?

Да, мать вашу, долбаный учебник-то я как раз и забыл!

А голову ты не забыл?

Это был голос Виктории Павловны. Той самой училки, которая вечно придиралась к нему, потому что в восьмом классе он носил волосы до плеч, покрашенные в цвет бордо.

Голову не забыл?

Голову!

У Кати не было головы, но она же должна быть где-то, если ее не унесли с собой убийцы, как трофей. Может быть, она лежит где-то тут, в высокой траве, в кустах? Или в лесу? А может быть, и Костя там же, где и голова.

Даня вскинул фонарик и отправился на поиски.

***

Даня, освещая путь телефоном, спустился с дороги.

К этому моменту он уже заглянул под машину, но ничего и никого там не нашел. Он оставил минивэн заведенным, чтобы не сел аккумулятор. Ближний свет фар оставил включенным, чтобы Костя мог видеть машину издалека. Он проверил край дороги, прилегающий к лесу, но в сам лес заходить не стал. Это будет последний вариант, который он отважится исследовать.

Ночной лес для него был волшебным местом, наполненным страшными тварями, мутантами и жуткими древними существами. Слишком много сказок было прочитано, слишком много фильмов посмотрено. Даня всегда боялся плотной темноты, как раз такой, как в лесу, там его поджидали морлоки, леший, кикиморы (это слово не казалось ему смешным, потому что он видел, как они выглядят), нежить и болотные чудовища.

Он предположил, что убийца мог пнуть голову с дороги или выкинуть ее. Скорее всего, если Костя был тут же, он наверняка пошел бы ее искать. А вдруг он нашел ее? И сейчас сидит испуганный рядом с лицом матери и плачет.

А она успокаивает его, рассказывает сказку и шепчет: «Не плачь, малыш, я спою тебе колыбельную». Он сует палец в рот, как младенец, ложится рядом, обнимает мертвую холодную голову, а она шепотом напевает ему: «Спи, моя радость, усни, жизни погасли огни…»