Ты плоть, ты кровь моя - Джон Харви

Кошка мягко и вкрадчиво потерлась о лицо. Элдеру, все еще на три четверти погруженному в сон, пришлось вытащить руку, чтобы оттолкнуть ее, но через несколько секунд кошка снова была рядом, тыкалась носом, и ее мурлыканье громко отдавалось в голове. Острые коготки вцепились в тонкую кожу плеча, прошлись сзади по шее. Подушка под головой была влажной от пота. Он с трудом повернулся и поднял кошку над постелью, ощутив, какая у той свалявшаяся и влажная шерсть и насколько дряблой и отвислой стала шкурка, как свободно она болтается на тощих ребрах. Яркие щелки ее глаз отсвечивали желтым в почти темной комнате.

Как только Элдер с трудом приподнялся и сел, кошка извернулась у него в руке и здорово укусила за основание большого пальца. Он с проклятием уронил кошку на постель, и та, шипя, спрыгнула на пол. Элдер пососал укушенное место – вкус крови был кислым и вполне узнаваемым.

Тут же появились и другие кошки – по две, по три они выбрались из теней, скрывавших углы комнаты. Элдер слышал их едва различимое дыхание – зловещие, хриплые, низкие звуки. Отбросив простыню, он начал одеваться, и кошки немедленно собрались рядом, терлись о его щиколотки, бегали кругами возле босых ног.

Когда он открыл дверь и, придерживая ее, попытался уговорить их выйти, они проскользнули у него между ног и волнообразно колышущейся мягкой массой хлынули к лестнице.

Из комнаты этажом выше за ним не мигая следили чьи-то глаза, а когда он сделал шаг вперед, то ощутил под ступней что-то мягкое и податливое. Новорожденные котята – голые, слепые, пищащие, они тесным комком шевелились на голых досках пола. Его чуть не стошнило. А откуда-то сверху на него, выставив когти, стремительно бросилась взрослая кошка. Кровь ручьем потекла из предплечья, на щеке остались глубокие кровавые царапины. Дверь, через которую он сюда пришел, оставалась закрытой.

Весь дрожа, Элдер двинулся вперед, к следующему лестничному маршу. На самом его верху одна ступенька под его весом просела, и ему пришлось схватиться за стену, чтобы сойти с нее.

Через прорехи в крыше на пол падали слабые отсветы.

Ничто вокруг не шевелилось.

На противоположной стороне комнаты стояла узкая кровать. Не пустая. Вовсе не пустая. Под одеялом, серым и выношенным, кто-то лежал, свернувшись калачиком. Ладони и ступни у него словно закоченели. Он весь как-то судорожно сжался. Он знал, вернее, думал, что знает, кто там лежит, невидимый. Кошки, сейчас почти притихшие, последовали за ним в эту комнату и теперь скопились у его ног, замерев в молчаливом ожидании. Пространство между кроватью и местом, где он стоял, было довольно широким, шаг или даже больше; одеяло на ощупь оказалось грубым и холодным. Когда Элдер его отдернул, оно расползлось у него в руке.

Ноги девушки были подтянуты к груди и плотно прижаты к телу, груди маленькие и хилые, сквозь тощие ягодицы торчали кости, натягивая испещренную пятнами кожу. От нее исходила чудовищная вонь, тут же забившая ему нос и рот. Одна сторона ее лица, лица девушки или женщины лет шестнадцати, от силы семнадцати от роду, практически отсутствовала. Вокруг глазницы виднелись следы укусов, маленькие и глубокие.

Когда Элдер наклонился над ней, одна ее рука вдруг протянулась к нему, ладонь раскрылась, словно ожидая нащупать его собственную. Чтобы схватить и уже не отпускать.