Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров? - Кристиан Бейл Страница 9

Да, Мерилин Монро как раз в тот год узнала: у нее есть сын. А еще она узнала, что, оказывается, парень думает, будто в 1953 году она якобы отказалась от него, сочтя неподходящим для ее апартаментов.

О чем может думать мать, которой сказали такое? Каково женщине, мечтавшей о ребенке, тщетно искавшей его в приюте, в котором оставила? А его уже к тому времени увезли в Санту-Барбару, и его след пропал, словно мальчика и не было. У нее произошел срыв. Сильнейший нервный срыв, о котором таблоиды писали как об очередном срыве съемок, радостно сообщая подробности: Монро безум на и пьет. И многое, многое другое.

А она просто билась в закрытую дверь, потому что не могла вернуть себе сына.

— Мы однажды встретились с ней, — Норман сбил пепел и отпил уже потеплевшее пиво, — в сентябре 1960 года. Я ей позвонил и сказал: «Привет, мама, я твой сын». Мы посидели в уютном кафе в Беверли-Хиллз.

Встреча вышла натянутой. Мерилин пыталась выглядеть непринужденной, а Норман смотрел на нее с вежливым интересом.

— Наверное, в моих глазах читались мысли о ней.

Снова глоток пива.

Я молчал, прекрасно понимая, куда он клонит.

— Я высказал ей все, что вынашивал годами, что думал о ней: «Мерилин, ты дрянь, бросившая сына. Бесхарактерная, эгоцентричная сука, которая берегла свою интересность, чтобы прыгать в койке президента Кеннеди».

Немного помолчав, словно в подтверждение моих слов, он добавил:

— А еще я сказал: «Не надо было на меня смотреть из окошка своей чертовой машины, я уродился проницательным ребенком и сам бы почувствовал, что не нужен тебе…»

Норман говорил и говорил, распаляясь и вновь переживая те минуты. А я ужасался, понимая, как испоганили жизнь королевы экрана. Мне очень не хотелось звонить Джерри, но я должен был спросить его кое о чем. Расставшись с Норманом, я схватился за трубку.

— Норман убил ее своим появлением, Бейл. Ты же знаешь, наша организация использует все возможные способы психологического давления, а этот эмоциональный шантаж вышел смертельным.

— А как же наркотики? Они тоже психологическим путем попали в организм? — Я был зол на Джерри, на Клан, на его методы, на всех.

— Ха-ха-ха. — холодный смех прервал речь Джерри. — Пятого августа 1962 года Мерилин Монро ждала своего сына. Он позвонил в дверь, а любящая мать открыла ему.

— Я не верю тебе.

— Наивный. (Сочувственный смешок.) Норман действительно позвонил в дверь и сказал: «Мама это я», а вот войти ему не позволили.

Почему-то я очень ярко видел этот момент — словно хронометраж возник перед моим взором. Огромный дом. Мерилин босая, в белом топе и обтягивающих джинсах. И она пьяна. На столе, на полу — всюду бутылки из-под шампанского, пустые, почти не тронутые. И много-много ведерок со льдом. В руке у Монро фужер с шампанским. Губы в кроваво-красной помаде кривятся в попытке улыбнуться. Она ждала сына, а вошли двое мужчин.

Почему-то она не кричала. Почему? И почему ее родной сын спокойно сел в машину и уехал, чувствуя себя даже отмщенным. Единственное, что можно назвать благородством, — представители Клана не насиловали актрису.

Просто подменили ее бокал на тот, куда подсыпали тройную дозу барбитуратов, и включили телевизор. Подождали, пока Монро затихнет у экрана, затем взяли принесенную клизму и почти бережно наполнили ее содержимым кишечник звезды. Бескровные убийцы — лучшие бойцы Клана. А ведь могли просто застрелить ее и подкинуть пистолет, на котором были бы отпечатки пальцев самого Кеннеди. Только зачем? Они тихо вышли, аккуратно прикрыв за собой дверь. На постели лежала умирающая звезда. В белом топе, джинсах в обтяжку, с тихой улыбкой на кроваво-красных полуоткрытых губах.

— Вы так и не простили ее, мистер Дагерти? — успел его спросить я еще до того, как завершилась наша встреча.

Он посмотрел мне в глаза и просто ответил:

— Простил, когда она умерла.

Больше говорить было не о чем. И мы распрощались. Только вот руку я ему не пожал. Просто не мог.

Она была роскошной. Она была любимой. Она была неповторимой. И что с того, что в одном из последних интервью Мерилин, улыбаясь своей немного грустноватой улыбкой, сказала:

— Всю жизнь я принадлежала только зрителям. Ведь я великая, и никому другому не нужна.

Джерри мне заявлял, что Норма Джин Бейкер все равно покончила бы жизнь самоубийством, а так ее смерть принесла некоторую пользу. Во-первых, Карибский кризис 1962 года закончился мирно, хотя мир был на волосок от ядерной войны. И не потому, что Джон Кеннеди был умен и проницателен, а потому что он был упрям и амбициозен. Когда во время процесса эскалации в заливе Свиней на Кубе ему принесли анонимку, где говорилось о том, будто у анонима есть компрометирующие записи из дневника Мерилин Монро, президент велел послать анонима подальше и добился все-таки того, что СССР убрал с Кубы свои ядерные установки, закамуфлированные под исследовательские лаборатории. Допусти Кеннеди слабину — неизвестно, что бы сейчас было с нашей планетой.

Во-вторых, перессорились два могущественных наркокартеля: оба босса картелей внезапно узнали, что ходили на похороны кинозвезды (какой-то папарацци щелкнул на камеру скорбящих), и их ссора тут же была использована Кланом, чтобы завладеть рынком сбыта и получить не просто влияние, но и миллиардные прибыли, необходимые для создания агентурной сети.

В-третьих, Роберт Кеннеди наконец стал готовиться к тому, чтобы занять место брата после его смерти. И тут я немного забегу вперед, сказав, что именно Роберт был Наблюдателем Джона Кеннеди.

А Мерилин Монро — пожалуй, она и вправду одной ногой была небожительницей. Я вспоминаю сейчас тот самый разговор с Артуром Миллером, искавшим единомышленницу, а нашедшим просто жену. Он сетовал, что Норма была провинциальна, пила, что у нее были сомнительные роли, переживания по поводу сына, с которым ей не удается наладить отношения. И тогда же Миллер заявил: «Я слишком любил ее, чтобы выдержать ее любовь. Мы расстались, потому что она искала гибели и не хотела для меня той же участи. И я ушел. Вернее — остался. Просто между нами навсегда выросла стена».