Поезд - Анатолий Курчаткин Страница 9

Они рванули к двери, пронеслись под гулкими сводами центрального зала и так, на полном ходу, выметнули себя на крыльцо. Магазин имелся. Его светящаяся неоном надпись манила к себе с противоположного конца такой же могучей, как вокзальное здание, подобной строевому плацу, утонувшей в сугробах площади.

– Ой, я не могу! – остановилась женщина. – Все, еле дышу. Не добегу.

– Жди здесь! – на ходу, летя по ступеням вниз, крикнул мужчина.

– Это бессмысленно! Не успеешь! Не надо! – услышал он, кричала ему женщина.

Он понимал и сам, что бессмысленно. Добежать до туда, да потом обратно, да в магазине уже свои очереди…

Однако мужчина чувствовал себя обязанным добежать – и убедиться в бессмысленности своего броска. Он все любил доводить до конца. Пусть неуспех, но знать, что сделано все возможное.

В магазине было полно народу.

Мужчина развернулся – и через несколько секунд уже несся через площадь обратно. Раз не получилось ничего купить ни в буфете, ни в магазине, следовало возвращаться к поезду и пытаться сторговаться с «офенями».

– Летим обратно. В темпе! – протянул он руку женщине.

Женщина только начала торговаться – поезд тронулся. Мужчина выхватил у рдяной бабы полиэтиленовый пакет с картошкой, полиэтиленовый пакет с огурцами у старухи, сунул им деньги, сколько они просили, и подпихнул женщину к уплывающим ступеням:

– Заскакивай!

Проводник смотрел на них сверху с холодной иронической усмешкой.

– Заскакивай, заскакивай! – подсадил мужчина женщину.

Поезд стремительно набирал ход, шел все быстрее, и ему самому пришлось запрыгивать уже на ходу. Полиэтиленовые пакеты с картошкой и огурцами, когда заскочил на подножку, мотнулись в руке, ударились о поручень, тот, что с огурцами, лопнул, и огурцы один за другим мгновенно, не успеть подхватить, выскользнули на землю под колеса.

– Хорошо, что не картошка, – ободряюще произнесла над головой женщина.

– Хватит там стоять. Поднимайтесь, – недовольно приказал проводник.

Мужчина поднялся к ним наверх, проводник отомкнул от стены рифленую железную пластину, бросил вниз и наступил на край ногой, чтобы замок, схватывающий пластину с остальным полом, защелкнулся.

Мужчина из-за его плеча глянул наружу. С высокого привокзального перрона сыпались на пути один за другим люди, неслись, перепрыгивая через рельсы, к набирающему ход поезду и, как спотыкаясь, останавливались. Внизу, у ступеней, возник человек. Он бежал, по-спортивному красиво работая согнутыми в локтях руками, и смотрел наверх, в проем двери.

– Откинь пол! Эй, откинь, дай заскочить! – крикнул он проводнику.

Проводник молча глянул на него, отступил назад, толкнув мужчину спиной, и отсоединил дверь от стены.

– Эй, не закрывай, дай сесть! – снова прорычал человек.

Проводник, по-прежнему ничего не отвечая, с размаху захлопнул дверь. Поезд шел быстрее, быстрее, набирал ход, залитая светом станция откатывалась назад, впереди угадывалась все та же глухая, полная, аспидная тьма.

– Успели!.. – с изнеможением и счастьем выдохнула женщина.

Мужчина согласно прикрыл глаза: успели.

– Ну, вы нам устроили жизнь! – укоряюще сказал он проводнику.

– Нормально, – спокойно отозвался проводник, закрывая дверь на ключ. – Успели же? Успели.

7

В коридоре, когда миновали узкий перешеек между ним и тамбуром, мужчину с женщиной ждало потрясение: тот был полон народа. Даже не полон, а кипел им. Стояли у окон, сидели на откидных сиденьях между окнами, протискивались, перемещаясь по нему, мимо друг друга, громко разговаривали, перекрикивались, а где-то в дальнем конце и пели под гитару, – шум стоял в коридоре, гвалт, рев океанской волны. И все это были молодые, очень молодые люди. Ощутимо моложе их сына, которого, хотя он уже изрядное время жил своим умом и своими трудами, все равно, конечно же, должно было считать еще молодым.

– Ой, к нам гости из прошлого, – увидев мужчину и женщину, произнесло юное создание женского пола, стоявшее с сигаретой в руках в самом истоке коридора.

– Идут гости, гремят их кости, – подобием эха отозвалось на ее слова юное создание пола мужского, тоже с сигаретой в одной руке, а второй обнимавшее юное создание женского пола таким образом, что ладонь жадным полушарием лежала на острой, задорной грудке. Похоже, молодой человек был или поэт, или просто страдал манией версификаторства.

Мужчина с женщиной, ничего не ответив, переглянулись. Они согласно подумали об одном и том же. И так же согласно не поверили себе. Не может быть, сказали глаза женщины. Да, это было бы дикостью, ответил ей глазами мужчина.

Они совершенно напрасно не поверили себе. Их купе было занято. Парочкой таких же юных, как все остальные в вагоне, круглощеких детей, разве что ребенок со вторичными половыми признаками принадлежности к роду Евы имел еще и солидных размеров живот, неопровержимо свидетельствовавший, что плод греха ребенком откушан. Громоздился у стены большой черный чемодан из твердого пластика, выглядывала с верхней полки небрежно заброшенная туда черная дорожная сумка из плотной дерюжной ткани, на столике высился лоскутно-цветной рюкзак из кожезаменителя.

Мужчина с женщиной утратили дар речи. Стояли на пороге, ошеломленно взирали на юную пару и молчали, не в состоянии произнести ни слова.

– А! – воскликнул юный адам, пружинисто вскакивая со своего места и делая шаг к двери. – Это, видимо, ваши вещички здесь, да?

Дар слова, отнятый неожиданностью открывшейся картины, вернулся к женщине первой.

– С какой стати?! – вырвалось из нее с возмущением. – Вы что, не видите, что занято?

– Пардон! – Лицо у адама из оживленно-веселого вмиг стало суровой стальной маской. – Я вас не выставил, дождался – скажите спасибо. Здесь теперь мы! А вот с какой стати вы не освободили место?!

У женщины перехватило дыхание.

– Да вы!.. Вы!.. Мы здесь… Это наше место, покиньте его, будьте любезны!

– Да? Покинуть? Интересно! – подала голос ева. Лицо у нее было точь-в-точь, что у ее адама: неумолимая стальная маска, задень – расшибешься вдребезги. – Где нам сказали занимать, там мы и заняли. А вы должны были освободить для нас, вы виноваты, что не освободили, и еще на нас?!

Мужчина почувствовал, что отнявшийся язык готов повиноваться ему. У него сжимались кулаки. Если бы эта ева не была беременной!

– Произошла ошибка, – произнес он, как можно спокойнее и доброжелательнее. – Вас неверно направили. Очевидно же: место занято. И мы никуда не собирались отсюда уходить. И, само собой разумеется, не собираемся.

– Что значит «не собираемся»! – перебил мужчину адам. – Должны, так нечего! Наше место, и все, весь разговор! Собирайте вещички – и чтобы духу здесь вашего не было!