Затерянный город Z - Дэвид Гранн Страница 9

Под этими камнями – пещера, когда-то в нее легко было попасть, но сейчас к ней трудно подобраться, потому что вход завален большими валунами, рядом вырос густой лес и высокая трава. Иногда там замечают леопардов. В этой пещере – сокровище… [состоящее из] нешлифованных драгоценных камней и золота – богатство большее, чем у многих царей.

Хотя Цейлон (ныне – Шри-Ланка) славился как «ювелирная шкатулка Индийского океана», колониальный чиновник отнесся к этой необычной истории без особого доверия и передал документы Фосетту, которого, как ему казалось, они могли бы заинтересовать. Фосетт понятия не имел, что с ними делать: возможно, это были просто выдумки. Однако, в отличие от большинства офицеров-аристократов, он нуждался в деньгах. «Я был неимущий лейтенант артиллерии, – писал он, – и мысль о сокровище была для меня слишком притягательна, чтобы ее отвергнуть». Кроме того, для него это был шанс удрать из лагеря с его белой «правящей кастой», представлявшей высший класс тогдашнего английского общества: это аристократическое общество, многое таившее под тонкой пленкой светской респектабельности, всегда внушало Фосетту почти диккенсовский ужас.

Его отец, капитан Эдвард Бойд Фосетт, викторианский аристократ, входил в круг приближенных принца Уэльского и был одним из величайших крикетных отбивающих в империи. Но уже в молодости он спился – его прозвали Блямба, потому что нос у него распух от крепких напитков, – и в придачу к невоздержанности он еще и промотал фамильное состояние. Много лет спустя один из родственников, изо всех сил пытаясь представить его в наилучшем свете, писал, что капитан Фосетт «обладал блестящими способностями, которые не нашли достойного применения: это был хороший человек, пошедший по дурной дорожке… Стипендиат Бэллиола ^[10], прекрасный спортсмен… яхтсмен, кладезь обаяния и ума, конюший принца Уэльского (который позже унаследует трон королевы Виктории под именем Эдуард VII), он растратил два значительных состояния на любовные интрижки, пренебрегая женой и детьми… и в результате своих беспутств и пристрастия к спиртному он умер в возрасте сорока пяти лет».

Мать Перси, Мира Элизабет, едва ли могла служить хорошим убежищем от этого «буйного» окружения. «Ее несчастливое замужество принесло ей много горечи и разочарования, склоняя ее к капризам и несправедливостям, особенно по отношению к собственным детям», – пишет упомянутый член семьи. Позже Перси признался Конан Дойлу, с которым переписывался, что его мать была почти «омерзительна». Тем не менее Перси пытался защитить ее репутацию, так же как и репутацию своего отца, позволяя себе в «Неоконченном путешествии» лишь туманные намеки: «Может быть, к лучшему послужило то, что в детские годы… я не знал родительской ласки и был всецело предоставлен самому себе».

На остатки средств родители Фосетта отправляли мальчика в привилегированные закрытые частные школы, в том числе в Вестминстер; эти заведения были печально известны жестокими методами преподавания и воспитания. Хотя Фосетт настаивает: розги «ничего не прибавили к моим взглядам на жизнь», он все же вынужден был приспособиться к викторианскому представлению об образцовом джентльмене ^{7}. Одежду считали верным отражением характера, и он часто носил черный сюртук и жилет, а по торжественным случаям – фрак и цилиндр. Перчатки должны быть безукоризненными: их приводили в порядок с помощью специальных растяжек и машинок, наносивших особый порошок, и это считалось столь важным для джентльмена, что некоторые меняли их шесть раз на дню. Через много лет Фосетт жаловался, что «с безрадостных дней учебы в Вестминстерской школе» в нем «навсегда остался ужас перед этими видами одежды».