Долгая дорога домой - Сару Бриерли Страница 9

От увиденного меня затошнило, но больше всего меня поразило то, что подтвердилась моя догадка: каждый день, прожитый в этом городе, – это борьба не на жизнь, а на смерть. Повсюду подстерегала опасность, от каждого можно было ждать неприятностей – здесь встречались грабители, люди, которые крадут детей, и даже убийцы. Мне было страшно. Неужели в таком мире жили мои братья, когда уходили из дома? Не поэтому ли они не позволяли мне покидать территорию вокзала, когда я путешествовал с ними? Что случилось с Гудду на станции? Куда он ушел и почему еще не вернулся, когда я проснулся? Неужели он где-то вот так же ищет меня? И что моя семья думает о том, где я? Ищут ли меня? Или решили, что я умер или уехал и потерялся навсегда?

Больше всего мне хотелось вернуться к маме, к Гудду, в нашу семью, чтобы меня защищали, обо мне заботились, но я понимал: чтобы не потерять надежду на возвращение, я должен быть сильным. Иначе я просто исчезну или даже умру прямо здесь, на берегу широкой и грязной реки. Я понимал, что рассчитывать приходится только на себя. И не раскисал.

Я повернул назад, к мосту, подошел к каменным ступеням, ведущим в реку, – здесь купались люди, стирали снятую с себя одежду. Рядом со ступенями находилась широкая, выложенная камнем сточная канава, по которой с улицы текли вода и нечистоты. В реке играли и плескались дети, я решил к ним присоединиться. Теперь мне кажется невероятным – как и многим туристам, приезжающим в Индию, – что кто-то может купаться или стирать в реке, которая одновременно является и сточной канавой и кладбищем, но тогда о подобном я даже не задумывался. Это же река, а на реках можно встретить всякое. Мне еще предстояло узнать, что у реки можно встретить и добрых людей.

Дети, похоже, приняли меня в игру, и мы продолжали плескаться в воде – хоть какая-то передышка от полуденной жары. Были и такие смельчаки, что прыгали со ступенек в реку, но я отважился войти только по колено: хотя братья пытались научить меня плавать в запруде на реке возле нашего городка, пока я еще плавать не умел. Дома, за исключением сезона дождей, речка была всего лишь неглубоким ручьем, в котором можно только плескаться. Но в воде мне нравилось. Еще никогда я не испытывал столько радости оттого, что я обычный ребенок, играющий с такими же обычными детьми.

Ближе к вечеру дети отправились домой. Я остался на ступенях, мечтая о том, чтобы этот день не заканчивался. Но река полна сюрпризов. Я даже не заметил, что уровень воды за день поднялся, и когда запрыгнул на место, которое ранее считал островком безопасности, вдруг с головой ушел под воду. К тому же течение было сильным, оно несло меня прочь от ступеней. Я начал неистово молотить по воде руками, отталкиваться от дна реки, пытаясь вынырнуть на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, но течение вновь тянуло меня вниз и прочь от ступеней. Было уже настолько глубоко, что я до дна не доставал. Я тонул.

Потом я услышал рядом всплеск, меня рывком потянуло вверх, к поверхности реки, на ступени, где я сел, отряхиваясь и откашливаясь грязной водой. Меня спас какой-то бездомный старик, который вовремя выпрыгнул из сточной канавы, подхватил меня и вытащил из воды. И так же молча он вернулся по ступеням на берег реки, где, как я догадался, он и жил.

Может быть, доброта незнакомого старика притупила мою бдительность, а возможно, я просто был всего лишь пятилетним мальчишкой, но, когда на следующий день я вновь пришел поплескаться в реке и по глупости позволил сильному течению застать себя врасплох, опять попал в передрягу. Как ни удивительно, меня спас тот же самый старик – наверное, он стал приглядывать за мной, когда увидел, что я вернулся. На этот раз случившееся заметили и другие люди, многие видели, как старик помогал мне выбраться на ступени, где я стал откашливать воду. Вокруг нас собралась толпа, я услышал достаточно, чтобы понять: они считали, что меня уберегли боги, что умирать мне еще рано.

Наверное, меня ошеломило то, что все люди пытались протиснуться поближе, чтобы поглазеть на меня, а может, и унизить, раздраженно заявляя, что я едва не утонул уже во второй раз, но я вскочил на ноги и изо всех сил бросился наутек. Бежал вдоль берега, пока не выбился из сил, и дал себе клятву, что больше в реку ни ногой.

Мне кажется, я даже не поблагодарил бездомного, сыгравшего роль моего ангела-хранителя, за то, что дважды спас мне жизнь.

Чтобы держаться подальше от людей, я покинул ту местность, которую уже успел изучить, но наступила ночь, и поздно было возвращаться на знакомую часть берега. Поэтому мне следовало безотлагательно найти место для ночлега. Я набрел на заброшенную фабрику, с тыльной стороны которой была навалена огромная куча мусора. Усталый и голодный, я нашел кусок картона и устроился на нем за горой мусора. Запах стоял ужасный, но я уже привык к зловонию, по крайней мере мое укрытие никому не бросалось в глаза.

Той ночью меня разбудила стая страшных собак, они лаяли у ближайшего фонаря. В руке я сжимал камень, вокруг, на расстоянии вытянутой руки, валялось достаточно камней. Наверное, я так и уснул, сжимая в руке камень, а проснулся, когда в глаза било солнце; собак нигде не было видно.

Еще спустя какое-то время я изучил окрестности вокруг станции, включая маленькие магазинчики и палатки, где добывал еду. Перед запахами, струящимися из этих заведений, было не устоять: манго и дыни, жареные острые блюда, гулабджамун ^[4], ладду ^[5] из кондитерских изделий. И куда ни взглянешь – повсюду едят люди: вот группа мужчин ест арахис и о чем-то болтает, кто-то пьет чай и отрывает ягодки от грозди винограда. В то время я просто умирал с голода, поэтому подходил к каждому магазину и пытался выпрашивать еду. Меня всегда прогоняли, как и пятерых-шестерых ребятишек, которые бродили неподалеку, – слишком нас много, всех не пожалеешь.

Я смотрел, как едят люди, – они были такими же бедняками, как и моя семья, поэтому обычно ни крошки не оставляли, но случалось, они роняли крошки или что-то не доедали. Урн для мусора не было, поэтому, когда человек заканчивал трапезу, он просто швырял объедки на землю. Я научился определять, что из этих объедков можно смело доедать, как мы поступали с братьями дома, и что можно очистить от грязи. Кусочки жареной или печеной пищи, например самсы, если отчистить их от грязи, можно смело есть, но это если повезет найти самсу. Среди голодных детей начиналась погоня за объедками. Большей частью я рассчитывал на то, что легко рассыпать, например, орехи, посыпанные острыми специями хлебные палочки, жареный нут и чечевицу. Иногда я мчался за куском хлеба. Между теми, кто так же отчаянно гонялся за объедками, возникали драки, иногда меня грубо отпихивали в сторону или даже били кулаком. Мы походили на диких собак, дерущихся за кость.

Несмотря на то что ночевал я чаще всего рядом со станцией и рекой, начал исследовать близлежащие улицы. Наверное, во мне проснулись врожденные склонности, но на разведку меня толкала еще и надежда на то, что за ближайшим углом я, возможно, найду что-нибудь поесть, какой-то источник пропитания, который не удалось обнаружить другим уличным мальчишкам, – доброго продавца или коробку с отходами с рынка. В таком большом городе, как этот, возможностей хоть отбавляй.