Бретер и две девушки - Татьяна Любецкая Страница 9

– Щас все по-быстрому уберем, – сказала Лиза, и они с Китти в самом деле все ловко сгребли в кучки и потащили наверх.

Муся молча двинулась за ними.

– Муся-а, не ходи порожняком! – крикнула Марина и кинула ей вслед поясок, но до Муси он не долетел, упал на пол.

Муся молча его подобрала и пошла наверх.

– Ну, прости, – сказала Марина.

Муся только махнула рукой. Спустя минут пятнадцать троица спустилась вниз, Муся порожняком, девочки – с сумками и пакетами.

– Посмотри, наконец, что мы тебе… что мы вам, – поправилась Лиза, – привезли. – И они с Китти стали проворно вытаскивать баночки с икрой и прочие продуктовые дары…

– С ума сошли – сколько натащили! – притворно возмутилась Мусенька.

– А это, Марин, твой любимый «Бейлис»… Кассеты с твоими любимыми – нашими! – фильмами… А вот цыгане…

– Цыгане! Сегодня же будем танцевать! – И Марина затрясла игриво плечиками.

– А вот еще маленькое платьице, видишь? Французское, от «Буссет».

– Атас, девочки, у меня такого еще не было, бегу примерять…

– Куда! – крикнула Муся. – Мы же все женщины, примеряй тут.

– Ладно, – немедленно согласилась Марина, быстро выскользнула из делового костюма и осталась в колготках, фиговом листочке на веревочках и кружевном бюстье.

Все замерли, потому что пред ними предстала безупречная и неописуемая красота. Если все же попытаться описать, то получится примерно так: тонкая талия, остальное нежно, плавно перетекает одно в другое…

– О-о! – хором воскликнули как раз вошедшие Майра и Терри.

Марина, безуспешно прикрываясь коктейльным платьицем, кинулась наверх. Остальные тупо, нет, потрясенно безмолвствовали.

– Знакомьтесь, – первая оправилась от потрясения и обратилась к вошедшим на ломаном английском Муся. – Лиза. Китти… Девочки, это Майра и Терри.

Девочки слегка затрепетали перед «чопорными англичанами» и, округлив глаза, почтительно дышали. Пожилая, но еще довольно крепкая Майра радостно улыбалась, однако ее маленькие темные глазки внимательно сверлили то одну, то другую… Терри! Он оказался совсем не таким, каким его себе представляли гостьи. Теперь понятно, почему Марина не обожает его – он же совершенно не похож на крутого британца, за плечами которого Империя, безупречный газон и Уинстон Черчилль. Скорее смахивает на ученого – долговязый, типа рассеянный, вроде тех, что вечно торчат за книгой или ползают по горам с сачком. А Марине, конечно, требовался мужественный красавец, колониальный офицер, сэр Лоренс Оливье!

Лиза с Китти, чуть присев, светски всем улыбнулись и, прощебетав «sorry, sorry», побежали вслед за Мариной наверх – за подарками для Терри.

На лестнице Лиза шепнула Китьке:

– А Терри милый, правда?

– Да, но, типа, лох.

– Эх ты, тундра! Лохи в таких домах не живут…

– Ты, как всегда, права, darling.

Прихватив оставшиеся подарки, они вместе с одевшейся Мариной скатились вниз и подступили к Терри.

– Это вам, – торжественно произнесла Лиза, вытянув обе руки вперед, на которых лежал галстук от «Кардена». По крайней мере на нем так было написано, что от «Кардена».

– И вот, – кокетливо улыбаясь и постреливая глазками, Китька протянула ему бутылку виски.

– О-о, – застенчиво загудел Терри, – Thank you, спасыбо. – Он вовсю разулыбался, качая головой и разводя руками – в одной галстук, в другой виски, – как бы говоря: ну зачем? И тут бутылка подло выскользнула из его рук – нет бы галстук! – раздался характерный звон кокнутого стекла, элитный виски весело заструился по полу и, как нашкодивший кот, нырнул под диван. Терри замер с виноватым выражением лица, Майра и Муся стояли вообще без выражений.

– Какой ты неловкий, – с мягкой досадой пробормотала Марина, – девочки старались, везли…

– Да ладно, – воскликнула Лиза, – с кем не бывает? Купим еще! – И изо всех сил улыбнулась Терри.

– Ну, вот еще, – возразила Марина, – ничего не надо покупать, дома все есть.

– Не ругай его, – шепнула ей Лиза.

– Да никто не собирается его ругать. И не думайте, что он такой уж безобидный. Иногда бывает жутко упрямый! Особенно когда его маменька тут.

– Ну, мужчина же, – пояснила бывалая Китти и стала ловко подбирать осколки. Выбросив их в мусорный бак, притащила откуда-то тряпку и тщательно протерла пол.

– Хозяйственная, – сказала Мусенька.

– Вот, например, язык… – продолжила Марина задевшую ее тему. – Видите ли, я должна все время совершенствовать их English, а он русский – нет! Хотя знает всего несколько слов.

– Научим, – пообещала Китти.

Потом Майра и Мусенька поднялись наверх – немного отдохнуть, а внизу, на веранде, началась веселая, заговорщицкая суета – подготовка к барбекю. По дороге с работы Марина купила свинину, телятину и осетрину, главным же по барбекю был, естественно, он, Мужчина. Остальные, как водится, на подхвате.

Вот гостьи и Марина наперебой подносят Терри шикарные, сочащиеся куски, и он важно насаживает их на шампуры, что-то себе под нос по-английски напевая.

На лестнице показались отдохнувшие Майра и Муся.

– О, да здесь все уже полным ходом! – воскликнула Муся. – А запах…

– How are you? – храбро обратилась Лиза к Майре.

– Fine, thanks, – как по учебнику ответила англичанка, – and you?

– I am fine too! Thank you, thank you, thanks! – засмеялась Лиза от радости, что получился хоть и простейший, но складный english-диалог.

А Майра, очертив своей сухонькой ладошкой раскрасневшееся Лизино личико, улыбаясь, молвила:

– Beautifull.

Лиза снова ее поблагодарила и радостно рассмеялась. Китти, продолжавшая старательно подносить Терри куски мяса, крикнула:

– Смейся, смейся, бездельница!

– Сама бездельница! Выбрала себе легкую работу, а я вот буду делать самое ужасное…

– Это шо ж такое?

– Лук резать! Обрыдаюсь щас вся…

– Па-адумаешь! Это даже полезно.

– Ага. Вот и режь сама…

– Девочки, только не драться… – вмешалась Мусенька. – Вот молодец, Лизок, как ровненько нарезает… Ах ты боже мой, она и впрямь вся в слезах… Накось платочек, вытри…

Наконец женщины все нарезали, нашинковали, замешали и сервировали. А Терри отлично справился – азартно и весело – с ролью единственного добытчика и кормильца. Огонь жаровни разгорался все сильней, освещая алчно-заинтересованные лица сотрапезников. Они нетерпеливо приплясывали вокруг жарящихся на огне кусков, то есть ничего за тыщи и толщи лет не изменилось – как плясали вокруг добычи, так и пляшут.