Секрет Коко - Ниам Грин Страница 9

— Доброе утро, милая! Отличный день, не правда ли?

— Правда, — отзываюсь я, прикусывая губу и стараясь не встречаться с ней взглядом. Судя по виду Карла, одному Богу известно, чем эти двое занимались там, наверху, пока я открывала магазин. Более того, кто знает, что творилось в спальне Рут ночью, пока я спала внизу? У меня из головы это не выходит, мое воображение рисует картины, с которыми психика справиться не в силах.

— Посмотри, солнышко светит! — Она выглядывает через боковую дверь в крошечный внутренний дворик, залитый осенним солнечным светом. — Давай возьмем кофе и выйдем наружу. Посетителей мы услышим и оттуда. Грешно упускать такой чудесный день.

Она берет кофейник и, выйдя во двор, усаживается за окрашенный стол из кованого железа, который вместе со стульями я за бесценок купила на местной распродаже пару лет назад, и подставляет лицо тусклым лучам солнца. Я тоже выхожу на улицу и устраиваюсь напротив нее. Она права — хотя в последнее время погода и не балует нас теплыми деньками, здесь по-прежнему чудесно. Довольно тесно, но мы поддерживаем во дворике порядок. Это было любимое место дедушки. Он мог подолгу просиживать на свежем воздухе, перебирая детали часов, которые пытался починить. Садоводство его не слишком занимало, но для столь малого пространства это было и не нужно. Ему просто нравилось проводить время на свежем воздухе, корпеть над любимыми часами, слушать, как вода журчит в маленьком каменном фонтане возле увитой плющом стены из красного кирпича. Он всегда говорил, что звук бегущей воды его успокаивает.

Я молча прислушиваюсь к журчанию воды и гадаю, что же Рут скажет о появлении Карла в нашем доме. Нужно отдать ей должное — она и виду не подает, что что-то произошло.

— Ну что, готова к занятиям? — спрашивает она.

— Почти, — отвечаю я, делая глоток кофе и чувствуя, как по телу разливается тепло. Курсы апсайклинга[6] занимают большую часть моего рабочего времени. Я веду их уже два года и пытаюсь научить своих учеников вдыхать новую жизнь в старые, иногда даже поломанные вещи. Сегодня я собираюсь заняться с участниками этих занятий совершенно новым делом — реставрацией комодов.

— Что-то случилось, милая? — спрашивает Рут, озабоченно глядя на меня. — Ты сегодня какая-то рассеянная.

— И правда, меня несколько выбило из колеи то, что мой день начался с появления на кухне нашего мясника в исподнем, — эти слова слетели с моих губ почти помимо воли.

Какую-то долю секунды она молчит и тут же отвечает:

— Ах, да. Карл очень уж хотел угостить меня чашечкой чая. Так мило с его стороны.

— А мне он сказал, что это ты чаю захотела.

Теперь-то я понимаю, что Рут вполне намеренно отправила его вниз, чтобы я узнала наконец об их отношениях. Чтобы самой о них не рассказывать. И я этого так просто не спущу.

— Разве? — заливается смехом она. — Дурачок! В любом случае, прости, если ты не была к этому готова. Нужно было тебя предупредить сразу, как ты вернулась домой.

— И каким же образом? Повесить носок на дверной ручке, чтобы я знала, что ты не одна?

Тут она всерьез задумывается над этим предложением.

— Рут, я шучу.

— А что, могло бы и сработать, так бы ты точно догадалась!

— Он ведь не впервые оставался здесь на ночь, я правильно понимаю? — допытываюсь я.

— Не совсем, — едва заметно заливаясь краской, отвечает моя бабушка.

— И как так вышло, что я до сих пор ничего не знала?

— Знаешь, мы не хотели ничего афишировать. Кроме того, когда он бывал у меня, ты обычно и сама оставалась у Тома.

В этом она была права. Прежде чем Том уехал в Новую Зеландию, мы с ним жили вместе в скромном домике на окраине города. Мой бывший вместе со своими братьями построил его собственными руками — во всяком случае, именно так об этом любила рассказывать его мать, каждый раз, когда мы с ней виделись. Так она будто утверждала, что с Томом я не пропаду. Поэтому, когда он уехал, я просто вернулась в нашу квартиру над антикварным магазином. По сути, я нарушила уединение Рут. Мы долгие годы работали вместе в лавке Суона, но вечерами она всегда принадлежала сама себе. Думаю, ей непривычно было, что я все время верчусь под ногами и сую нос в ее личную жизнь. А я, в свою очередь, не привыкла знать о ее личной жизни столь интимные подробности. Так что нам обеим нужно было научиться приспосабливаться к совместной жизни.

— Могла бы и раньше сказать, — укоряю ее я.

— Не была уверена, что ты одобришь мой выбор. В том смысле, что ты обожала дедушку, а Карл — первый мой мужчина с тех пор…

— Рут! — Я бросила в ее сторону испепеляющий взгляд.

— К чему я веду: надеюсь, ты не думаешь, что таким образом я проявляю неуважение к памяти дедушки… — Ее глаза влажно блестят, и она опускает ресницы, чтобы скрыть слезы.

— Конечно же, я так не считаю, — поспешно отвечаю я и беру ее за руку. — Нельзя ведь скорбеть вечно.

— Ох, не знаю, — бабушка слабо улыбается и утирает слезы платком. — Иногда мне кажется, будто Анна была бы счастлива, если б я носила траур по дедушке до гробовой доски. Бога ради, не вздумай ей проболтаться, договорились?

Анна — это сестра Рут, моя двоюродная бабушка. Они настолько разные, что мало кто верит, что они приходятся друг другу родней. В то время как Рут — личность свободная и независимая и каждую секунду неутомимо наслаждается joie de vivre, радостями бытия, Анна замкнутая, но оригинальностью не блещет и очень любит критиковать всех и вся. Ее муж тоже отправился в лучший мир, уже много лет назад, и она посвятила себя трудам в церковном приходе. Лично я не совсем понимаю, что она в этом находит, но вижу, что так она постоянно занята. Безусловно, они с Рут любят друг друга, но не приемлют иного образа жизни. Рут молода душой, а Анна как будто родилась пожилой.

— Не думаю, что дедушка возражал бы против того, что вы с Карлом… близки, — отвечаю я, пытаясь хоть как-то поднять ей настроение. И тут я не кривлю душой — он обожал Рут и действительно хотел бы, чтобы она была счастлива. Кроме того, он скончался почти четыре года назад, и я видела, насколько одиноко ей было после смерти мужа. Она заслуживает хоть какой-то радости в жизни, учитывая, как тяжело ей было ухаживать за дедушкой, долгие годы страдавшим болезнью Паркинсона.

— Да, Карл ему всегда нравился, — продолжает Рут. — Он обожал его мясо.

Тут бабушка позволяет себе тихонько рассмеяться, шутка звучит абсолютно неприемлемо, но мы обе начинаем хохотать.

— Вообще-то он — не совсем твой тип, я права? — спрашиваю я.

— Ты о том, что он намного моложе меня?

— И об этом тоже. Он… как бы сказать… несколько грубоват, хотя и добряк.

Дедушка всегда был джентльменом — владелец антикварной лавки, ездивший на старомодном автомобиле, читал Джойса и носил твидовый жилет, и не мог быть иным. А Карл — мясник с кучей татуировок, любитель покататься на огромном байке. Дело не только в том, что он моложе Рут на пятнадцать лет, хотя и в этом тоже. В общем, мне действительно кажется, что он — совершенно не ее тип.