Все, что считается - Георг Освальд Страница 9

Он закидывает удочку:

– Ну и как, много дел? И все обязательные?

– Безусловно! – Мой ответ звучит прохладно. Потом мне начинает казаться, что я был невежлив, поэтому добавляю: – У вас ведь, наверное, тоже есть обязательства.

Сам того не подозревая, я подкинул ему ключевое слово, которое он, по-видимому, и использует для начала беседы со всеми своими пассажирами: обязательства. Да, у него их очень много, и если говорить простым языком, то его долги медленно, но верно сводят его в могилу.

– Как вы, вероятно, заметили по моей речи, я не простой таксист. Я врач, много лет был редактором в одном медицинском издательстве. Но однажды хозяину все надоело, он ликвидировал предприятие, отошел от дел и поселился в Швейцарии. Я видел виллу этого господина на фотографиях. Хотелось бы туда съездить. Но это делу не поможет. Свинья он. Пришлось открыть свое дело, но через два года я обанкротился. С тех пор работаю в такси. Вот так.

«Мне-то какое дело!» – чуть не сорвалось у меня с языка, но я удержался. Что я должен ему сказать? Валит на мою голову свои личные проблемы. В таких случаях обычно говорят: «Не повезло». Он хочет сочувствия, хочет услышать какую-нибудь расхожую фразу, вроде: «От этого никто не застрахован». Но ведь люди типа меня – с деньгами, работой и всем прочим – так не думают. Нет, в таком случае они говорят: виноват сам. И только если их вдруг клюнет жареный петух, они меняют мнение: «Ах! Как несправедливо, но от этого никто не застрахован!» Неужели этот человек не понимает простых вещей? Он ведь и сам когда-то был по другую сторону. Мне кажется, что он несколько распущен. Но тем не менее выходя я даю ему марку на чай.

Перед «Готик-паласт» встречаюсь с Хайнцем Шмидтом, несколько задрипанным судебным исполнителем. Как всегда, на меня пахнуло вишневой водой, его обязательным атрибутом.

– Говорить буду я.

Он кивает. Он нужен мне только для того, чтобы придать делу официальный характер. Входим.

Ничего похожего на «Готик-паласт» я до сих пор не видел. Думаю, с чем-либо подобным мало кто сталкивался. Снаружи над входной дверью висит гигантская деревянная доска с нарисованным на ней рыцарским замком под грозовым небом. Наверное, автором является сам владелец заведения, чьи художественные таланты не простираются дальше умений одаренного пятиклассника. Вы спросите, что заставило банк предоставить кредит подобной богадельне? На самом деле всё просто: занимавшийся этим делом чиновник не понял, что такое «Готик-паласт», – наверное, он думал, что здесь торгуют церковной утварью. Кроме того, были предоставлены гарантии. А теперь у нас такой вот винегрет. Хозяин – кругленький любитель рока, изображающий из себя сатаниста, каковым на самом деле не является. Стоящую рядом особу он, скорее всего, называет своей невестой. Они продают фигурки героев комиксов, сами комиксы, пластинки и CD «Death Metal», фильмы ужасов, записанные на видео, кровавые компьютерные игры, короче всякую чушь. Дорогой мусор, покупать который никому не хочется. Поэтому они, естественно, и разорились.

В данном случае моя агрессия направлена против их идиотской, инфантильной отчужденности от мира. Как будто на свете так мало проблем, что эти дебилы изобретают еще парочку дополнительных. Размышляю над природой стремления всю жизнь играть в рыцарей и сражаться с драконами и чудовищами из пластмассы. Придется вколотить им в мозги хоть чуточку реальности, используя для этого довольно жестокое «принудительное приведение в исполнение решения суда».

– Думаю, что вы принимаете меня за садиста или фашиста, если, конечно, знаете, что это такое, – говорю я, входя вместе со Шмидтом. Во время своей речи лениво расхаживаю взад и вперед, снимаю с пиджака пылинку, бросаю взгляд на свои золотые часы. Мне хочется спровоцировать этого типа, хочется, чтобы он принял меня за одного из тех выродков, с которыми имеет здесь дело, выродка в образе парвеню времен зарождения капитализма. Кончиками пальцев дотрагиваюсь до смешных фигурок, стоящих на полках. Размер 50 см, разрисованы вручную, стоят 300 марок. Супермен, Бэтмен, Женщина-Кошка, Робин, Риддлер – импозантно, ничего не скажешь, импозантно. Перехожу к полке с видеокассетами и натыкаюсь на большую коробку с надписью «Бульканье». В ней около сотни кассет «Бульканья». Тип бормочет что-то о санкции на обыск.

– Господин Шмидт, покажите нашему клиенту то, что он просит.

Шмидт так и делает. Тут невеста начинает визжать, что вызовет полицию, тип орет, что всегда выплачивал все долги.

– Ничего подобного. Вы взяли кредит в пятьдесят тысяч на три месяца. Время истекло. – Беру кассету «Бульканье», подхожу к нему и сую ему под нос: – Это же дерьмо, никому не нужное дерьмо!

– Но люди же хотят!

– Наверное, не очень. Подумайте сами, насколько чокнутым должен быть человек, чтобы смотреть фильм под названием «Бульканье». Подумайте и о том, что вы обходитесь моей фирме в некоторую сумму. Это деньги. Чтобы их заработать, пришлось потрудиться многим серьезным людям. А вы берете и покупаете целую коробку «Бульканья», потому что считаете эту идею достойной делового человека. Но это отнюдь не деловая идея, смею вас заверить, это чистейшей воды дурь!

Все остальное – рутинная работа. Прошу Шмидта везде наставить свои печати, начинаются привычные вопли и стоны: «Нет! Только не это! Не надо!» – потом мы уходим.

– Вещи заберут завтра утром. Если чего-нибудь не досчитаемся, то вашим делом займется прокурор. Всего хорошего, – говорю я.

Самое смешное, что в этот момент мне в голову приходит интересная мысль! Обычно мы говорим детям: «Если ты отберешь у своего друга эту вещь, то он очень расстроится». А на самом деле люди, если у них что-нибудь отобрать, не особенно грустят. У них просто сдают нервы. Женщина любителя рока открывает дверь и орет:

– Мы никогда не сдадимся, ты, банковская задница!

Не поворачиваясь, я поднимаю голову и хохочу во все горло. Потом говорю:

– Шмидт, вы всё слышали. Меня оскорбили. Я «банковская задница». Если подам в суд, вам придется выступить свидетелем.

Шмидт тупо кивает. Скорее всего, он подсчитывает, какую сумму можно будет выручить на аукционе за конфискованное имущество.