Женщин обижать не рекомендуется - Валентин Черных Страница 9

-- Извините, Александр Петрович. Это место президента, а вы его заместитель. Так что ведите совет со своего места.

Заместитель вернулся на свое место, усмехнулся и сказал:

-- Предлагаю начать с разного. Пять минут на разборку мелочей, и приступим к главному.

Тогда не придала значения его словам. Заместитель вел обычное оперативное совещание. Члены совета директоров заявляли о возникших за последние дни проблемах: платежи, страховки, оплата адвокатов, простой судов, задержка сроков доставки грузов.

Вначале я пыталась записывать, я даже понимала, о чем говорят директора, но на какие-то секунды отвлеклась, рассматривая, как Бессонов на миниатюрном компьютере делает пометки, еще один из директоров записывал на "Ноут-бук", остальные пользовались пухлыми блокнотами "органэйзерами". Я мечтала завести себе такой же, но, подумав, отказалась, нечего особенно записывать. Купить картошки, луку, свеклы, сдать белье в прачечную -- это я помнила и без "органэйзера". Школьные проблемы я решала "по возникновению". Возник, скажем, Дима Пегов, и я про него помнила все и без "органэйзера": и о чем ему надо напомнить, и что передать его родителям через школьную буфетчицу, которая дружила с его матерью, и чего передавать не следует.

Я смотрела на директоров, мужчин моего возраста и даже чуть моложе, и не могла понять, откуда они вдруг появились. Их не было еще пять лет назад. Все сдвинулось. Раньше, как и сейчас, заканчивали институт к двадцати двум годам, девушки к этому моменту выходили замуж. Жили у родителей жены или мужа. Обычно родители вносили первый взнос за кооперативную квартиру, и целое десятилетие уходило на покупку мебели, телевизора, стиральной машины. Автомобиль появлялся годам к сорока, иногда чуть раньше, если отец отдавал свои старые "Жигули" и покупал себе новые. Бывали туристические поездки в Польшу, Венгрию, Болгарию. Дубленку носили по двадцать лет, как прабабушки, которым полушубка хватало на всю жизнь.

К сорока мужчины заведовали лабораториями, в пятьдесят -отделами, к шестидесяти становились заместителями директоров. Женщины-врачи лет по десять ходили участковыми врачами, потом становились заведующими отделениями, а там уж как повезет. Конечно, были и стремительные карьеры, но обычно если удачно женился -- или вышла замуж, если твой тесть работает в той же или близкой к твоей профессиональной сфере. Существовали и неудачники: вечные старшие инженеры и младшие научные сотрудники, кто-то спивался, садился в тюрьмы, но резких перемен в жизни не было ни у кого, все перемены и просчитывались, и объяснялись.

И вдруг все изменилось. Появились частные фирмы. Управлять банками стали двадцатилетние, сроки карьер сократились вдвое, втрое. Молодые люди ездили на дорогих машинах, поездка за рубеж уже стала не событием, а рабочей нормой, когда в неделю приходилось вылетать или выезжать в две-три страны, без возвращения домой и многодневных оформлений выездных документов.

Одни приспособились или приспособили жизнь для себя, другие остались без работы, они могли делать только одну работу, а если такой не оказывалось, другую они делать не могли. Старшее поколение не могло переменить профессию, потому что не умело переучиваться. Одни молодые могли работать по двадцать часов в сутки, другие не выдерживали и восьми. Из девок моего поколения, с которыми я училась в школе, одна открыла частную нотариальную контору, одна стала брокером на бирже. Это из семнадцати. Остальные торговали цветами, консервами, сигаретами, работали медицинскими сестрами, учительницами, участковыми врачами, бухгалтерами. Из пятнадцати ребят двое погибли -- один в Абхазии, другой в подъезде своего дома, один торговал подержанными автомашинами, двое сидели в тюрьме, один стал милиционером, двое инженерами, сейчас сидели без работы, еще двое стали наркоманами и только один, химик по образованию, купил две химчистки-прачечные, ездил на "Мерседесе-930", построил трехэтажную дачу и купил пятикомнатную квартиру.

Я смотрела на заместителя. Он, вероятно, был из удачливых, спокойный, неторопливый.

Первое, что я даже не услышала, а почувствовала -какое-то изменение в голосах, они не стали говорить громче, появилась многозначительность, увеличились паузы. Что-то изменилось в выражениях лиц. Один усмехнулся, на лице другого явно выразился преувеличенный интерес к обсуждаемому. Я стала слушать очень внимательно.

-- На переходе в Дуржан намечается ЕГН прихода двадцать пятого июля, -- сообщил Ржавичев.

Директора смотрят на меня. И мне ничего не оставалось, как спросить:

-- Это точно?

-- Капитан дает нотис на 25.

-- Что у нас по харе? -- спросил заместитель.

-- Хара бигенгует объекты, -- ответил Ржавичев.

-- Когда закончится бигенгование? -- поинтересовался заместитель.

-- Высокая вода до 27.

-- Что дальше? -- заместитель задавал вопросы быстро и мгновенно получал ответы.

-- Идет за объектом в Какинаду.

-- Что с демориджем по Джамрату?

-- Фрахтователи затягивают.

-- Какие меры предлагаете принять?

-- Поменять на диспог.

-- Один диспог за деморидж маловато будет. Предлагаю добавить сталии и запросить два диспога.

-- Категорически не согласен. Стания сакшн нужна, -заявил Ржавичев.

Директора едва сдерживали смех. Но Замместитель был серьезен.

-- Мнение юриста? -- спросил он.

-- Я считаю, что пиендай с лхойдом нас поддержат.

И тут я окончательно поняла, что меня разыгрывают.

-- Кто за то, чтобы станию оставить себе? -- спросил заместитель.

Проголосовали трое директоров.

-- Кто за то, чтобы добавить станию к двум диспогам?

Проголосовали двое директоров и заместитель.

-- Мнения разделились, -- подвел итог заместитель. -Решение за президентом.

Теперь все смотрели на меня. Только один сидел, потупив голову, у него , как у школьника, краснели уши. По-видимому, это был Нехорошев.

Я знала, что отвечу и поэтому не торопилась. Я всматривалась в лица директоров. Заместитель мне улыбнулся. На лице Ржавичева читалось почтительное ожидание моего решения. Бессонов едва сдерживал усмешку, во взгляде юристки была даже жалостливая снисходительность.

-- Очень интересная дискуссия, -- начала я. -- Считайте, что попытка повесить мне лапшу на уши не удалась. Вы, как плохие актеры, все время переигрывали. В следующий раз отрепетируйте более тщательно. Мои школьники, готовя розыгрыш, подходят серьезнее.

-- Вы о чем? -- спросил Ржавичев. -- Простите, я не понял.

-- Я вам объясню отдельно. Все свободны.

Все вышли из кабинета. Я продолжала сидеть, на мгновение показалось, что у меня отнялись ноги. Мне хотелось одного: пройти в комнату отдыха, лечь на тахту, укрыться пледом и уснуть. Не у одной меня такая особенность. Когда переживаешь стресс и вроде бы надо действовать, принимать решение, большинство людей хочет лечь, уснуть и забыть о неприятном. Потом -- будь что будет, но сейчас нужна передышка.