Бабочка на ладони - Катажина Грохоля Страница 9

— Педики, вашу мать, — буркнула тогда Буба, и это опять сошло ей с рук.

Впервые в святую пятницу было много выпито. После первой поллитры Кшиштоф с блестящими глазами рассказал об их студенческой дружбе. Какая дружба, ведь Кшиштоф изучал маркетинг и управление, а Роман — психологию? К тому же один учился в Германии, а второй — в Варшаве?

Раньше Кшиштоф никогда и словом не упоминал о Романе. По правде говоря, он и о себе-то много не рассказывал. Такой вот он тип. А когда Роза и Бася захотели разузнать о них побольше, оба мужчины смолкли, прихватили с собой еще бутылку и заперлись на кухне.

* * *

Буба по-своему любила их всех. А любить для нее значило резать правду-матку. Свое мнение она высказывала безжалостно и не считаясь ни с кем, никогда не лгала и не старалась подольститься. Наверное, поэтому Бася ей доверилась, когда три года назад при виде взятого напрокат свадебного платья Буба душераздирающе застонала:

— Полная безвкусица, смесь «Лебединого озера» и «Паяцев»!

Сперва Бася чуть было не разрыдалась от обиды. Но слезы ей удалось сдержать, и через два дня на ней уже было надето простое кремовое платье, с одобрением принятое Бубой, Петром, его родителями и всеми приглашенными на свадьбу.

Буба считала, что ей все можно, и, удивительное дело, ее куда более взрослые друзья с этим молчаливо соглашались и кротко сносили ее бестактность, прощали безжалостные комментарии и острый язычок. Все, кроме Кшиштофа. Насчет Бубы у него было особое мнение, которым он, однако, не спешил делиться. Про себя он считал, что девчонка пересаливает. Сует нос не в свои дела. И ведет себя слишком раскованно. Мягко говоря. Конечно, он терпел ее выходки: принципы святой пятерки, разросшейся до семерки, были важнее всего. Пропорции между внешним миром (например, тем, что они видели в теленовостях) и душевной потребностью в искренности и сочувствии были сохранены.

Эти шестеро (в том числе и Буба, несмотря ни на что) относились к нему по-дружески, сердечно. Для них Кшиштоф был важен как человек. Его высокая должность и дорогая машина не играли никакой роли.

* * *

Нынче вечером Буба была в приподнятом настроении, хоть перед глазами у нее все и покачивалось, словно на волнах. Возвращалась Юлия, и у Бубы в голове (последнее время рыжей) уже формировался план соединения двух одиноких исстрадавшихся сердец — брошенного Романа и оскорбленной в лучших чувствах Юлии. Зашнуровывая «мартенсы», Буба размышляла, что следует предпринять, дабы воплотить эту идею в жизнь. Хорошо, что встреча состоится в святую пятницу, но этого мало. Вдруг они не обратят друг на друга внимания? Или скажут друг другу не те слова? И вообще…

Лучше всего, конечно, если встреча поразит несчастных как гром среди ясного неба — души и тела воссоединятся будто две идеально совпадающие половинки, и зашелестят ангельские крылья, и любовь с первого взгляда явит себя во всей красе… Однако Буба прекрасно знала, что в жизни так не бывает. И судьбу надо подтолкнуть в нужном направлении.

Пока Буба ничего путного не придумала — ну разве что поделиться замыслами с Розой и Басей. Пусть они поработают над Юлией, точнее (так казалось Бубе), бледной тенью той Юлии, которую они провожали в аэропорту Балице два года тому назад.

* * *

— Эта болезнь может развиваться в течение многих лет, не давая о себе знать. К сожалению, вы молоды, а у молодежи она прогрессирует быстрее — другая биология. В Германии, например, степень тяжести заболевания определяется по числу новообразований размером менее четырех с половиной сантиметров, у вас опухоль была почти двенадцатисантиметровая. Что делать, диагностика у нас еще не вышла из пеленок. Я знаю, что никаких болей вы не испытывали, опухоль росла в сторону полости, где нет нервных окончаний, ничего не мешало росту.

Для начала удаляют почку, это улучшает прогноз, к тому же операция радикально уменьшает опухоль. Ведь из нее непрерывно мигрируют раковые клетки, вызывая метастазы. Ну, правда, можно еще эмболизировать (то есть запечатать) почечную артерию. Почка отмирает и спокойно сидит себе в организме. Но в вашем случае произвели лапароскопическую нефрэктомию, и шрам почти незаметен. Жалеть не о чем, как я уже сказал, это значительно улучшает прогноз.

Я бы назначил вам антрациклин. А там посмотрим. Там посмотрим. Посмотрим. По… смот… рим…

Почему я не могу об этом забыть?

Да вот, припомнилось.

К чему только?

Сегодня я не хочу ворошить былое. * * *

Пани Мария, мама Юлии, сидела напротив включенного телевизора, прямая и застывшая, словно аршин проглотила. Не сумела она уберечь дочь от ударов судьбы. А ведь надеялась воспитать сильной женщиной, которая не даст волю чувствам и в своих поступках будет руководствоваться разумом, а не эмоциями. Не получилось. Поражение Юлии — это и ее поражение. Мир, конечно, не рухнул, но все-таки пани Мария с ужасом думала о возвращении дочери. Она даже договорилась с приходящей домработницей, пани Хеленкой, насчет двухдневной генеральной уборки. Особый случай, тут не обойтись обычным пятничным легким наведением порядка. Пани Хеленка уже давным-давно занимается их квартирой. Кому-то ведь надо мыть окна и вытирать вечную пыль.

Пани Хеленка — дама сильная, добросовестная, порядочная и ловкая. А ведь ее избыточный вес значительно превышает средний показатель. Но с каким достоинством несет она свои сто двадцать два килограмма! На зряшную суетню времени не тратит. И еще Господь Бог одарил ее прекрасным голосом. Меццо-сопрано, да и только. По воскресеньям поет в костеле, в тамошнем хоре, а по пятницам, оттирая грязь с окон и унитаза мамы Юлии, услаждает слух соседей. Песни и танцы — ее стихия. Прибирается перед приездом «барышни» и так изящно двигает бедрами и грудью, так у нее все округло выходит, ну точно танцует.

И еще одна мысль внушала ужас маме Юлии, только она сама себе не смела в этом признаться. Как она теперь будет жить вместе с дочкой? Пани Мария успела привыкнуть к одиночеству, к спокойствию, к темной пустой квартире. И что ее теперь ждет? Вечно занятая ванная, несчастная дочь, ожидающая мать по вечерам, она сама, допоздна ожидающая несчастную дочь, да еще притворяйся, что давно спишь, и не смей лезть в дочкину жизнь. Одно сплошное расстройство. Мама Юлии с самого начала предчувствовала, что союз дочки с Дэвидом обречен на провал. Что вы хотите, другая культура, иное мировоззрение. Может, конечно, что-то и получилось бы… Но оказалось, что Дэвид женат! Ее дочь закрутила роман с женатиком! А где же внушаемое матерью уважение к святости брачных уз?

И где это видано, чтобы бросаться в любовь как в омут головой? Конечно, это должно было плохо кончиться. Такое всегда плохо кончается. Влюбленности хватает на семь-восемь месяцев, потом любовь проходит, в лучшем случае остается дружба, которую сменяет равнодушие. И всегда, всегда нехорошо, если женщина любит сильнее. Она познала это на собственном горьком опыте и из кожи вон лезла, чтобы Юлию миновала чаша сия. Не вышло. Ничего у нее в жизни не вышло. И теперь ей куда больнее, чем когда уходил отец Юлии, после того как они прожили вместе шестнадцать лет и восемнадцать лет были знакомы, мужчина ее жизни, ради которого она была готова на все. И ведь пришла же она в конце концов в себя, сознание, что худшее уже позади и ничто уже не причинит ей такой боли, поддержало ее. И нате вам — вчерашний звонок Юлии!