Холодная гавань - Ричард Йейтс Страница 9

— Допустим. И сколько же он должен учиться?

— Четыре года, но главное…

— Ты собираешься четыре года ходить в невестах?

— Да нет же! Мама, может, ты дашь мне сказать? Так вот, многие студенты колледжа женаты, и после первого или второго курса мы с Эваном тоже можем пожениться. К тому времени, надеюсь, я смогу кое-что отложить нам на жизнь. У меня будет постоянная работа, понимаешь?

— Все это мне не нравится, — отрезала Глория. — Сегодня вечером, когда приедет Эван, нам надо сесть втроем и поговорить.

В результате молодые сидели на старом диване, взявшись за руки, а Глория говорила. Она сразу сказала без обиняков, что в долгих помолвках, по понятным причинам, нет никакого смысла и что она советует им пожениться не позднее ноября. В противном случае, добавила она, разумнее «не связывать друг друга обещаниями».

Произнеся этот спич, она посчитала свою задачу выполненной. Она выбрала правильный курс и нашла правильные слова. Своевременно отвечать на неожиданные вызовы, быть готовой к любому повороту судьбы и принимать быстрые и твердые решения — вот это у нее называлось «кручусь, как умею».

Молодые люди немного пошептались, и, пока Рейчел обещала матери подумать над ее словами, Эван всем своим видом показывал, что его больше интересует торчащая из рукава нитка.

— Миссис Дрейк? — раздался мужской голос в телефонной трубке. Прошло несколько дней. — Это Чарльз Шепард.

Он оказался в городе и подумал, а не посидеть ли им где-нибудь вдвоем. Перед зеркалом она примерила три платья, причем все не первой свежести, и опробовала две прически, прежде чем почувствовать себя готовой к выходу. Она волновалась, как девочка, поскольку уже забыла, когда последний раз ходила на свидание. Не будь дурочкой, внушала Глория себе, он позвонил только потому, что она предъявила его сыну ультиматум, и сейчас он намерен высказать ей свои контраргументы. Что ж, она его выслушает и постарается настоять на своем. Вот так и крутишься, как умеешь.

Местом встречи оказался царский, умеренно оживленный вестибюль отеля «Пенсильвания»; только такая поистине родственная душа могла выбрать столь изысканный интерьер. Кажется, он не узнал ее, пока она не подошла почти вплотную к его столику, только тогда он виновато заморгал, вытянулся во фрунт и приветствовал ее очаровательным кивком. Когда они заняли свои места, она заказала официанту бурбон с толикой воды, и сразу при мысли о выпивке по нёбу пробежал приятный холодок. Она уже предвкушала этот вечер.

— …и я подумал, что нам надо детально все обсудить, — говорил он, — потому что есть моменты, требующие особой… — Он не успел закончить фразу, так как перевернул бокал — и вода разлилась по столу.

— Ой! — вскрикнула Глория.

— Извините, ради бога. Постойте, я сейчас… Вы в порядке?

— Да, конечно. Просто испугалась.

Тут же прибежавший официант с профессиональной ловкостью промокал и вытирал, заверяя их, что это пустяки, а когда они остались вдвоем, Чарльз сказал:

— Это всё мои глаза. У меня очень плохо со зрением. Иногда я налетаю на предметы, как слепой.

Так он, вполне возможно, не разглядел ее морщинистое лицо и шею, а также сальное пятно, оставленное упавшим куском сосиски на лифе ее лучшего платья, не определил ее возраст, а значит, не станет задумываться, отчего она глядит и всегда будет на него глядеть с такой откровенной неприкаянностью и вожделением.

С достоинством и твердостью, с какими в свое время он наверняка обращался к солдатам, сейчас он объяснял ей, что Эван «совершенно свободен» в своем желании стать очным студентом колледжа, и Рейчел, он уверен, разделяет эти планы. Собственно, она сама ему об этом сказала во время одного из посещений, и он нисколько не удивился: она слишком умна, чтобы не понимать такие вещи.

— Все правильно, — сказала Глория, на деле соглашаясь только с последними словами, об уме своей дочери. Она уже почувствовала, как виски начинает чудесным образом оживлять ее кровь и мозг. — Я тоже это понимаю, мистер Шепард, но я с трудом…

— Нет-нет, — перебил он ее, — пожалуйста, зовите меня Чарльзом.

— С удовольствием, Чарльз. А вы меня Глорией. Так вот, я с трудом могу себе представить Рейчел, работающую машинисткой или официанткой, причем не год и не два, без всяких гарантий, если не считать расплывчатых планов когда-нибудь пожениться. Одним словом, я бы хотела уберечь ее от возможной травмы.

— Какая же тут возможна травма?

Она на минуту задумалась, следя за тем, как официант заменяет ее пустую емкость полновесным, весело поблескивающим бокалом. Хотя Эван порой казался ей из той породы молодых людей, что способны обойтись с девушкой легкомысленно и даже дурно, все же он был сыном этого достойного и глубокомысленного джентльмена, желавшего обоим детям исключительно добра. При том что колледж представлял для Рейчел некий риск, нельзя было не признать, что жизнь, в принципе, штука рискованная. Быть может, для того чтобы со всей ясностью увидеть далекую перспективу, требуются мужские мозги…

— Даже не знаю, Чарльз, — наконец сказала она. — Наверно, я продолжаю относиться к Рейчел как к ребенку.

— Это… забавно, — сказал он. — По-моему, она зрелая и ответственная молодая женщина.

То, как он это произнес, и его выражение лица ясно дали ей понять, что он считает себя победившим в этом споре.

Следующий час с лишним, обращаясь друг к другу по имени без особой необходимости, они выпивали и болтали как старые друзья, со всей непринужденностью, и вдруг Чарльз обнаружил, что уже восьмой час. Вообще-то он собирался к этому времени уже быть дома, но сейчас закон гостеприимства требовал пригласить Глорию Дрейк на ужин. Но прежде, сказал он, ему надо сделать звонок.

Стоя перед телефонной кабинкой с долларовой бумажкой в руке, пока за него дозванивался любезный посыльный («Готово, сэр». — «Благодарю вас».), Чарльз думал о том, что он напрасно транжирит свое время и деньги, но сделанного назад не воротишь.

— Дорогая, я же тебе говорил, — объяснял он Грейс по телефону. — Когда эта женщина открывает рот, ее уже не остановить. Зато я добился главного: она согласилась с нашими доводами. Больше не будет давления на Эвана, а это большое дело, разве нет?.. Вот именно… Да, конечно, дорогая, ты уж меня извини… Непременно. В правом шкафчике над раковиной, на нижней полке, ты найдешь консервированного тунца, а если захочешь разогреть вчерашний грибной суп-пюре, то он в холодильнике, в маленькой кастрюльке. А крекеры в левом шкафчике над плитой…

Он медленно возвращался к столу, а Глория, глядя на него, думала о том, что никогда прежде она не видела мужчины более… представительного, что ли. Колд-Спринг был известен как город «старых денег» — крупных и умеренных состояний, передававшихся из поколения в поколение, — и о лучшем представителе, чем Чарльз Шепард, жители не могли и мечтать. О его неважном зрении можно было судить по тому, с какой осторожностью он передвигался, но это, пожалуй, придавало ему еще больше достоинства. Меньше всего он был похож на слепого, налетающего на разные предметы, скорее его можно было представить героем ее романа.