Генетик - Анатолий Маев Страница 9

— Это моя жена, — гордо представил женщину полуфранцуз-полуеврей, стоя рядом с Еврухерием. — Хочу в знак подтверждения моего абсолютного доверия к вам сообщить, что не далее как третьего дня мы отметили тридцатитрехлетие супруги. Две наши дочери, девяти и шести лет, присутствовали при этом событии и прочитали имениннице стихотворения собственного сочинения. Как профессиональный филолог, специалист в области поэтических направлений первой половины двадцатого века в России, могу утверждать, что старшая не лишена дара стихосложения. Надеюсь, я убедил вас в нецелесообразности ваших дальнейших предположений касательно моей скромной персоны? — обратился мужчина к ясновидящему. И увидев на лице у того растерянность, словно в оправдание, добавил: — Филолог я по совместительству, а основная моя работа — все там же, на кафедре расстроенных струнных инструментов Парижской консерватории. Прошу в неискренности меня не подозревать — при предыдущей попытке с вами познакомиться сообщал только достоверные факты биографии. Вы потрясающе интересный человек! — повторился Семен Моисеевич. — Сами на себя наговариваете.

— Что я наговариваю? — раздраженно спросил ясновидящий.

— А то, уважаемый… Позвольте полюбопытствовать, как, кстати, ваше имя-отчество?

— Макрицын Еврухерий Николаевич.

— А то, уважаемый Еврухерий Николаевич, что никакой вы не атеист.

— Да что вы такое говорите?! — возмутился ясновидящий.

— Нет, нет, вы — не атеист и не имеете к атеизму никакого отношения, — убежденно заключил космополит.

— Но я полностью отрицаю Бога.

— Вот именно! — торжествующе произнес гость. — Вы отрицаете, а атеисты никогда с этого не начинают. Атеизм начинается с изучения религии, попытки очистить общечеловеческие ценности религии от ореола мистики, сверхъестественности и тем самым сделать их земными, мирскими. Вы же, господин Макрицын, не кто иной, как религиозный нигилист. Вы — приверженец веры в неверие. Но это ваше личное дело, и я не смею вмешиваться. Между прочим, атеизм базируется на научных изысканиях, вот что самое опасное. И слава богу, что вы не атеист. Что же касается нищеты народа, то привело к этому безбожие. И породили его преподобные коммунисты со своими революциями, террором, бредовыми лозунгами и плановой экономикой. Разве не они уничтожали церкви, храмы, монастыри, убивали священнослужителей, религиозных мыслителей? Может быть, вы полагаете, что Наполеон сгноил в тюрьме Флоренского и разрушил храм Христа Спасителя? Так вот, Еврухерий Николаевич, духовная нищета, которая и есть безбожие, неизбежно приводит к нищете материальной. Или вы как-то по-другому трактуете финальный этап искусственно придуманной эпохи развитого социализма, когда народ ел то, что выращивал и консервировал, а в пустых магазинах люди толкались с талонами? Мой вам совет — бегите сломя голову из всяких коммунистических компаний, в одной из коих, я уверен, вы состоите по недомыслию. И Бог вас простит. И вы придете к нему, если, конечно, сами того пожелаете.

— Лозунги хорошие были! — огрызнулся Макрицын.

— Пожалуйста, озвучьте любой из тех, что вы помните, — предложил Семен Моисеевич.

— От каждого — по способности, каждому — по потребности! — выпалил ясновидящий первое, что пришло на ум.

— Умилительно, просто умилительно, дорогой Еврухерий Николаевич! — расплылся в улыбке оппонент. — Позвольте полюбопытствовать, кто же, по-вашему, определяет эти самые возможности и потребности?

— Народ, — убежденно заявил Макрицын.

— Вы уже и очередь заняли? — удивленно спросил космополит.

Еврухерий вопроса не понял. Не посчитав нужным дать ему время на обдумывание, Семен Моисеевич продолжал:

— Увы, должен вас разочаровать, уважаемый Еврухерий Николаевич, черной икры на всех не хватит. Даже при минимальных потребностях. Поэтому слушайте меня внимательно и постарайтесь запомнить: возможности от способностей, потребности от возможностей.

— Что же, по-вашему, получается: что если нет больших возможностей, то не должно быть и многих потребностей? — не сдавался Макрицын.

— Именно так! — подтвердил Семен Моисеевич. — Или вы не согласны?

— Категорически! — откликнулся Макрицын.

— Хотя, ваше право, уважаемый Еврухерий Николаевич. Признаться, у меня нет ни малейшего желания продолжать спор с вами. Да и мне уже пора — масса неотложных дел накопилась. Но мы непременно с вами еще встретимся. И не один раз. Желаете вы того или нет!

Макрицын хотел было уточнить, что имеет в виду Семен Моисеевич, но вновь случилось невероятное: внезапно свет стал усиливаться, темнота немного посопротивлялась в углах зала, после чего растворилась в лучах электрического света и исчезла. Появившийся несильный шум был по-своему неприятен и напряжен — это был шум ожидания. Макрицын немного растерялся, обнаружив себя стоящим лицом к публике, — на какое-то время он выпустил нить владения залом. Девочка, вытащившая последний шар, уже дошла до нужного ряда, пробираясь к своему месту. «Прошло не больше минуты», — подумал Еврухерий, совершенно не понимая, что с ним произошло. Затем быстро собрался с мыслями и обратился к публике:

— Дорогие друзья, небольшое отступление. Хочу объяснить вам ситуацию, которая имела место быть только что. Входя в состояние ясновидения, очень важно не погрузиться в него полностью и не ошибиться с продолжительностью, иначе можно потерять контроль над временем. А я сейчас ошибся. Сколько длилось мое молчание?

— Минуты полторы-две, — подсказали из зала.

— Собственно, это не важно. Итак, продолжаем: пятый ряд, восьмое место, пожалуйста…

Старая бабка, с повязанным на голову синим хлопчатобумажным платком, не сразу поняла, что именно она и является следующей героиней представления. Макрицын увидел, что на этот раз он ошибся, о чем не побоялся сообщить публике.

Зал воспринял признание ясновидящего благодушно. Чтобы не завершать представление на столь минорной ноте, Еврухерий напоследок продемонстрировал несколько не самых сложных номеров из своего репертуара, после чего поблагодарил зрителей за внимание и попрощался.

В паршивом настроении он покинул сцену. За кулисами его нашел администратор клуба, который привел ту самую девушку, которую Макрицын попросил подойти к нему после сеанса.

— Не знаю, стоит вам говорить или нет, — обратился к ней Еврухерий, — ведь не все, как вы видели, я могу правильно предсказать.

— Пожалуйста, скажите, — попросила девушка.

— Вы еще не знаете о том, что беременны. А друг ваш женат и имеет ребенка. Он обманывал, когда говорил, что холост и любит вас. От жены он не уйдет. Это все. Позвоните мне, если я ошибся. А если не позвоните, значит, я был прав.

Еврухерий написал на трамвайном талоне номер своего домашнего телефона и отдал девушке.