Покаянные сны Михаила Афанасьевича - Владимир Колганов Страница 9

— Мишель, вы ужасны… Из-за вас я не спала всю ночь и вот решилась. Будь по-вашему. Я вам отдамся.

Я посмотрел на смуглое лицо, от которого на меня пахнуло то ли ладаном, то ли ароматом папиросы, взглянул в ее огромные глаза, но так ничего и не сказал. Я все никак не мог понять, та ли это женщина или же совсем другая. Вот иной раз пытаешься найти свой идеал, заранее представив его дивные черты в своем воображении, и вдруг обнаруживаешь что-то вроде бы похожее, но только совсем, совсем иное… Так та или не та?

Видя сомнение в моих глазах, брюнетка решила взять инициативу на себя. Закинула голову, страдальчески оскалив зубы, схватила мои руки, притянула их к себе и зашептала:

— Что же ты молчишь, мой соблазнитель? Ты покорил меня своею храбростью. Целуй же, целуй меня скорее, пока муж со службы не пришел.

Я пошатнулся, ощутив на губах что-то сладкое и мягкое, и ее глаза оказались у самого моего лица.

— Я отдамся тебе… — шептала она, пытаясь стащить с меня пиджак.

Тут что-то стукнуло меня, словно бы я ударился головой о притолоку, споткнувшись о порог… Один глаз женщины, то есть тот, что был зеленый, смотрел мне прямо в лоб, но вот другой… ну просто невпопад, был совершенно карий и что-то высматривал за моей спиною. Да неужели… Господи, подмена! И я прокричал:

— Мадам! Тетушка! Но это невозможно! Я болен. Я безнадежный наркоман!

— Я тебя вылечу, вылечу, — бормотала Маргарита Карловна, впиваясь мне ногтями в плечи. Она оскалилась от ярости, что-то еще произнесла невнятно. А потом…

Потом все кончилось.

Но вот очнулся. Лежа на белой простыне, пытаюсь вспомнить, кто я и откуда. Еще важнее разобраться — где? Нет, это не спальня, не постель… Мне кажется, что это смотровая. Да, да, смотровая моего дяди, гинеколога. Белая, ослепительно-белая, большая комната. Белее бывает только свежевыпавший снег в сельской глуши где-нибудь под Вязьмой или под Смоленском. Но это точно Москва!

Как я попал сюда? Да откуда же мне знать? Помню только, что не повезло с какой-то женщиной… Что там было? Погоня? Или подлая измена? Или просто жестокая расплата за какие-то грехи… Ясно лишь то, что дальше продолжаться так не может… Хотя бы потому, что мне этого не перенести.

Я достал из кармана револьвер, приложил дуло к виску, неверным пальцем нашарил спусковой крючок…

Тут снизу послышались очень знакомые мне звуки, сипло заиграл оркестр, и тенор в граммофоне запел: «О, час! Мой смертный час! Когда сразишь меня ты?»

Да это «Фауст»! Вот уж действительно «свезло». Дождусь только арии Мефистофеля. В последний раз. Больше никогда уж не услышу.

Оркестр то пропадал, то появлялся, но тенор продолжал кричать: «Если медлишь ты, я сам пойду к тебе навстречу!»

Сейчас, сейчас… Однако как быстро он поет!

Дрожащий палец лег на спусковой крючок… и в это мгновение грохот оглушил меня, сердце куда-то провалилось, мне показалось, что на мгновение погас свет. Я уронил револьвер.

Тут грохот повторился. Из прихожей донесся басовитый голос:

— Вот и я!

Я повернулся к двери. Неужто сам Мефистофель пожаловал собственной персоной?

В комнату вошел солидный господин. Соболья шапка, шуба, подбитая мехом, чуть ли не до пят, трость с набалдашником, на носу золоченое пенсне. В общем, так примерно я себе его и представлял.

— Доктор Кутанин, к вашим услугам, — сказал вошедший и поглядел на меня очень дружелюбно. — Ваш дядюшка… мне передали его просьбу, и вот я здесь. Чем могу помочь?

А ну как действительно поможет? Вот снял шубу, уселся со мной рядом и чего-то ждет.

— Дело вот в чем, коллега, — начал я, внезапно почувствовав, что надо бы ему рассказать все, буквально все как на духу, — дело в том, что меня в наркоманы записали, а ведь это же совсем не так… Жена твердит, чтобы я лечился. И самое главное, никто не желает меня слушать!..

— Не волнуйтесь, я выслушаю вас очень внимательно, — серьезно и успокоительно сказал Кутанин, — и в наркоманы вас рядить ни в коем случае не позволю.

— Так слушайте же: вчера вечером на Патриарших я встретил некую таинственною личность. Вроде женщина, но странная какая-то. Например, за ней погонишься, а догнать нет никакой возможности… Гнался я за ней по арбатским переулкам, по Пречистенке. Но только показалось, что догнал, как она юрк в какой-то дом…

Свой рассказ я сопроводил энергичными жестами, тем самым пытаясь передать врачу свое состояние в пылу погони. Надеялся, что хоть таким образом он меня поймет. Ну а что еще мне оставалось?

— И вот теперь вы добиваетесь, чтобы я помог вам эту даму разыскать? Правильно ли я вас понял? — спросил Кутанин, внимательно глядя на меня.

«Он умен, — подумал я. — Впрочем, среди врачей умные граждане совсем не редкость, это всем известно. А этот наверняка доцент… Да что доцент, наверняка уже профессор!» — и ответил так:

— Я сам ее найду. Вы только дайте мне справку, что я не морфинист. Умоляю! А то ведь как можно подойти к приличной даме с таким, как у меня, диагнозом? — Для убедительности сначала я решил пустить слезу, а потом, передумав, закричал: — Нет, даже не прошу, а требую, чтобы меня прямо тут, теперь признали окончательно здоровым!

— Ну что же, славно, славно! — спокойно отозвался Кутанин. — Вот все и разъяснилось. Действительно, какой же смысл здорового человека называть больным? Хорошо-с. Я вам сейчас же выпишу такую справку, если вы мне скажете… нет, не докажете, а только скажете, что вы здоровы. Итак, коллега, станете ли вы утверждать, что совершенно здоровы?

Предложение профессора мне понравилось, однако, прежде чем ответить, я еще подумал, перебирал кое-какие соображения в уме, наморщив лоб, и, наконец, сказал очень твердо и уверенно:

— Я здоров!

— Ну вот и славно, — проговорил с явным облегчением Кутанин. — А если так, то давайте рассуждать логически. Возьмем этот вчерашний случай у Патриаршего пруда. В поисках неизвестной женщины вы произвели такие действия, — тут Кутанин стал загибать длинные пальцы, внимательно глядя на меня, — бегали по улицам, расталкивая прохожих. Было?

— Было, — хмуро согласился я.

— Кричали, чтобы она остановилась. Так? Затем ворвались в дом за нею следом, а потом в квартиру. Так ли это было?

Я не возражал.

— А теперь скажите, — продолжал Кутанин, — возможно ли, действуя таким манером, добиться свидания с приличной дамой, не напугав бедняжку до смерти? И если вы человек вполне здоровый, к тому же врач, вы мне ответите сами: да никоим образом!

Тут что-то странное случилось со мной. Моя воля как будто раскололась, и я почувствовал, что слаб, что нуждаюсь в дружеском совете.

— Так что же делать? — спросил я на этот раз уже робко, нерешительно.

— Ну вот и славно! — снова повторил Кутанин. — Это резоннейший вопрос. Теперь я расскажу вам, что, собственно, произошло. — Он задумался на мгновение и продолжал: — Какое-то время назад вы познакомились с женщиной. Вы полюбили ее, были с ней близки, но по некоей независящей от вас причине вы расстались. Так ли это было?