Хроника одного падения - Марат Буланов Страница 9

Вот и в это лето, как только Васька закончил сессию в училище в Перми, отец прихватил его с собой и дядькой Лешей в тайгу, на Вишеру. Запаслись провиантом, бензином, солью для заготовки рыбы; взяли палатку, котелки и прочее, — короче, все, что необходимо в дальнем походе. И, с утра, отправились, на двух моторках, навстречу солнцу!

Рассекающий зеленоватую воду, нос лодки, гул мотора, прохладный ветерок в лицо; по берегам — величественно проплывающие, известняковые утесы, елово-пихтовая молчаливая тайга, — вновь тревожно радовали Ваську. Как будто, Вишера приоткрывала, какую-то, заветную тайну перед ним… Отец, — в непромокаемой штормовке, теплом свитере, в резиновых сапогах-бахилах, — управляя на корме, рулем мотора, улыбался, когда сын поворачивал к нему восторженное лицо. Позади — ехал дядька Леша.

— Васька, сейчас же надень капюшон на голову! Простынешь ведь! — прокричал отец, перекрывая гул «Ветерка».

— Не простыну! Тепло! Солнце светит!

Прошли бойцы Ветлан и Дыроватый, а потом, и красавец Писанный. Васька, с замиранием сердца, ждал его появления. До чего же красиво! Отвесная громада обрывается прямо в глубокое, недвижное плёсо. Растянулся камень, аж на несколько километров вдоль Вишеры-реки, обрамленный, вверху, темно-зеленой бахромою древних елей.

Особенно интересно было, преодолевать, против течения, бурные вишерские перекаты. Их тут, как говорится, немеренно. Идут, друг за другом, целыми сериями. Брызжущая волна, порой, достигает почти метра. Но мощный мотор, запросто, берет эту преграду.

По дороге, несколько раз, встретили туристов на байдарках и катамаранах, спускающихся вниз по течению. Их сюда, на Вишеру, приезжает много. Аж из Москвы и Питера, посмотреть местные красоты едут. Васька посматривал на этих горожан, испытывающих силы на сложной уральской реке, с нескрываемым с презрением. Тоже мне, сплавщики! Сидели бы у себя по москвам дома, и не забирались в этакую глухомань!

К вечеру, добрались до деревни Долгое Плёсо и, недалеко от нее, у скал, сделали привал. Пока дядька с отцом ставили палатку, Васька, сняв бахилы и переобувшись в кроссовки, занимался костром и приготовлением каши, с тушенкой. Под закат, вышли со спиннингами к реке, закидывая лесу с блесной, от замшелых прибрежных валунов.

— Здесь не так берет… — заметил дядька. — Выше поднимемся, — вот там будет рыбалка, так рыбалка!.. Ух, ты, Серега, какого отхватил! На полкило-то потянет!.. Смотри, — и у меня, кажись, дергает!

Отец, с азартом, вытащил довольно крупного щуренка, посадил в садок.

— Утром на уху его! Смотри-ка, уже темнеть начало. Давай-ка, Васька, поддержи костер! На сегодня хватит…

В сумерках расселись у стреляющего угольками, кострища. Мужики достали спирту. Выпили за удачное начало предприятия. Захмелели.

— Завтра до Акчима надо добраться. А там и до Ваи рукой подать… — отец закурил очередную сигарету. — Торопиться больше не будем, начнем ловить, да солить рыбу. Тут места хорошие… Ты о чем, Васька, задумался?

Парень, не отрываясь, смотрел на зеленоватые, голубые, красные переливы пламени. Сессия позади. Еще год осталось проучиться, и окончит речное училище. А потом, техником-механиком станет. Мечтает, на корабле типа «река-море» ходить. Вот будет жизнь! Только девчонки у него пока нет. Ну, да это дело наживное! Мать-то говорит, что он симпатичный, за год вырос, раздался в плечах. Не зря ведь, занимается бегом и штангой! Спасибо, отец приучил…

Между тем, дядька с отцом полезли в палатку.

— Долго-то не сиди! Завтра нагрузка будет большая. Ложись, давай.

— Я еще немного, батя… Подумать надо…

Колька Бессонов сегодня, опять напился с мужиками на работе. Вкалывал он здесь, в вайском леспромхозе, сучкорубом. Труд, конечно, не ахти какой сложный, но за смену так уханькивался, что домой еле ноги волочил. Ну, как тут не вмазать маленько! Без спирта в тайге нельзя. Он и дух поднимает, и согревает, если погода хреновая, и физических сил сразу прибавляет.

Здесь, в тайге, конечно, жить неплохо. Вая, хоть и маленький, но все же поселок. Магазин есть, почта, клуб. Летом хорошо: порыбачить на Вишере можно, поохотиться. Зимой, правда, скучновато. А он молодой, жизни еще, как говорится, не видал. Ну, отработаешь, сходишь в клуб, ну по телевизору че-нибудь посмотришь, к друганам сходишь, и все! Бабу надо. Но жениться рановато еще. А девок местных, не так уж и много. Все какие-то коровы, окромя одной, Насти. Запала ему в душу и не выходит. Он и так к ней и эдак, а девчонка нос воротит. Может, Николай, не такой симпатичный, как бы ей хотелось-то?.. Пьет? Дак в поселке, все мужики понужают, да и бабы туда же. Измаялся, — сил больше нет! Надо еще раз сходить к «принцессе», и поговорить начистоту: или-или. Да так да, нет, так нет!

Со щетиной на подбородке и щеках, в сапогах, в непромокаемой ветровке с капюшоном, Николай шел пошатываясь, через всю Ваю, по направлению к настиному дому. Гилёвы занимали вторую половину барака из бруса. Зашел в калитку. Постучал в обитую войлоком, дверь рядом с летним умывальником.

— Кто там?

— Да я, Николай! Настя, открой-ка!

— Пьяный ты, не выйду ни за что!

— Да открой же! Сказать надо что-то!

— Ладно, счас. Только картошку с плиты уберу.

На порог вышла худенькая, светловолосая девушка, в простеньком ситцевом платье.

— Ну что тебе еще? — недовольно произнесла она.

Обычно, Николая охватывал страх перед предметом своего буйного чувства, хотя и был, совсем, не из трусливых. Скорее, грубовато-необузданным был мужиком… Но сейчас, — под винными парами, — осмелел.

— Сама знаешь… Люблю я тебя. Будем вместе? Говори: да или нет. Если нет, то за себя не ручаюсь!

— Знаешь ведь, что у меня есть Виктор!

— A-а, этот инженеришка-то из Красновишерска? Городской, значит, больше по нутру?.. Все они, образованные, — козлы… А простой работяга, значит, не устраивает?

— Причем здесь это? — Настя, явно, не хотела разговаривать с пьяным. Дурак дураком!

— Сейчас пойду к нему и набью морду! — воинственно, взмахнул кулаком Николай.

— Как бы он не набил идиоту! Ну, все, я пошла. Прощай уже!

Дверь захлопнулась, перед носом… Безудержная ярость охватила неудачника.

— Пристрелю, гада! — злобно прошептал он. И, опрометью, бросился домой за ружьем.

Матери дома не было. Душила обида. Вытащил карабин из сундука, зарядил и… остановился. Как же, будет-то стрелять в инженера, на виду у всего поселка? Да его ведь, сразу упекут, куда надо! А о зонах с вышками, Николай представление имел. Вон сколько их, разбросано здесь, по Вишере! Это же жуткая неволя, сломанная жизнь!.. Нет, пойдет он лучше в тайгу, да и отведет душу на охоте. Пристрелит какую-нибудь птицу — легче станет!.. Положил карабин в чехол и вышел на улицу…

Бродил по тайге, сам не свой, до вечера. Из старой охотничьей фляжки, отхлебывал разведенный спирт. Легче не становилось. И зверья никакого не попадалось. В душе все клокотало: «Ох, Настя, и стерва же ты! Променяла на какого-то чистоплюя… Ненавижу этих городских! Вон, на плотах, сплавляются себе по Вишере. Туристы, антилегенты, блин! Надоели уже в поселке. Продукты им подавай!.. А поработали б на моем месте, я бы посмотрел! Бездельники сраные!..».