Земля имеет форму чемодана - Владимир Орлов Страница 9
Земля имеет форму чемодана - Владимир Орлов читать онлайн бесплатно
— Миллионы, значит! — прошептала она возбужденно. — Так, так, так, продолжайте!
Легко сказать — «продолжайте»! При попытках продвинуться в одолении романа Куропёлкин, в своей съёмной квартирке на Большой Переяславке, засыпал несколько раз и полагал, что и сейчас Нина Аркадьевна при пересказе сочинения Ларссона долго бодрствовать не сможет, а скоро задрыхнет и даст выспаться до Люка ему, Куропёлкину.
— Что же вы замолчали? — сказала Звонкова. — Ларссон так Ларссон. Татуировка так татуировка. Валяйте!
— Хорошо, — пробормотал Куропёлкин. Сейчас же понял, что и те немногие страницы, которые он заставил себя прочитать, он забыл, или почти забыл, что Стиг Ларссон ему не поможет, а придётся сочинять нечто, не имеющее отношения к выбранной им книге, но хотя бы складное, и если враньё его пойдёт именно складно, то продолжит враньё. Всё равно никто завтра не станет сопоставлять его фантазии с подлинными историями книги. Да и спросить за это враньё будет уже не с кого.
Странно, но всё же кое-что из будто бы забытого стало вспоминаться Куропёлкину, и это его обнадёжило…
— Так вот, дело там происходит в Швеции… — начал Куропёлкин.
Замершая дама будто бы шевельнулась.
— Ну, там шведская семья, — продолжил Куропёлкин, — это… да вы сами знаете лучше меня. Примечательно лишь, что в одной из таких семей существовал главный герой романа журналист Микаэль Блумквист. Два мужика и одна женщина. Люди порядочные, события в этой семье происходили как бы автономные. Но что-то я влип сейчас в семейные отношения. Не в них в книге суть. Существовал в Швеции, то есть в книге Ларссона, в начале тысячелетия мошенник и напёрсточник банкир Веннерстрём. Этот мошенник напридумывал всякие приёмы, чтобы облопошивать и своих шведских финансистов, и дураков из Восточной Европы, и заработал миллиарды крон. И вот тогда журналист Микаэль Блумквист…
— Погодите, погодите, — заговорила Звонкова, — стало быть, миллиарды, стало быть, миллиарды крон…
Сначала её (или её интерес к его болтовне) оживили слова о миллионах, теперь вот были упомянуты миллиарды.
— Эжен, и как же были добыты-то, по вашему мнению, из воздуха эти миллиарды? — спросила Звонкова.
— Если бы я чего понимал в деньгах… — искренне расстроился Куропёлкин.
— Напрягитесь и вспомните, что написано Ларссоном об афёрах банкира Веннерстрёма.
Опять же, легко сказать — «вспомните».
И тут, к удивлению Куропёлкина, и не к удивлению даже, а чуть ли не ужасу его, из нашего рассказчика понеслись слова, неизвестно откуда взявшиеся и ему неподвластные. Полчаса (ход времени Куропёлкин чувствовал без стрелок на циферблатах) арендованный подсобный рабочий излагал историю обогащения мошенника Веннерстрёма, будто бы сейчас книгу Ларссона держал перед собой, излагал со всеми финансовыми подробностями, суть которых он не понимал да и не держал их в голове. С чего бы вдруг текст шведа навалился на него и зазвучал, причём озвучены были и страницы, пропущенные при чтении Куропёлкиным по причине их занудства?
А мадам Звонкова слушала, Куропёлкин ощущал это, историю афёры Веннерстрёма чуть ли не с упоением. И когда Куропёлкин замолчал, она заключила:
— Были у него ходы остроумные. А так афёра — простенькая. Но может, простотой и наглостью он и брал… Так что же совершил журналист Микаэль Блумквист?
— Ага, — обрадовался Куропёлкин. — Микаэль Блумквист. Он, как я рассказывал, был третьим или первым в шведской семье. Женщиной в ней была Эльвира.
— Меня не интересует шведская семья, — резко сказала Звонкова. — Так что предпринял журналист Блумквист?
— Ну, это уже скучно, — сказал Куропёлкин. — И ничего нового. Или неожиданного.
— Не вам оценивать ситуации! — осадила Звонкова Куропёлкина. — Излагайте, что было.
— Возвращаюсь на свой шесток, — помолчав, произнёс Куропёлкин. — Раз у нас тут изба-читальня.
Куропёлкин полагал, что дерзость его (хотя бы в голосе), по меньшей мере, вызовет раздражение хозяйки. Но нет, мадам Звонкова промолчала.
И понёс Куропёлкин всякую чушь (правда, с некими достоверными воспоминаниями о текстах романа) о том, как честный и независимый журналист Микаэль Блумквист выступил с разоблачениями мошенника Веннерстрёма, но судом был признан неправым в своих публикациях, оболгавшим добросовестного бизнесмена и приговорён не только к штрафу, но и к реальному, пусть и недолговременному, тюремному заключению. Тогда и прозвучала команда: «Ату!» той самой девушке с татуировкой дракона.
— Кто такая? — тихо спросила Звонкова.
— Ну как же! — опять будто бы удивился Куропёлкин. — Жуткая девица — сыщица, Саландер по фамилии, из детективного бюро… название забыл… способна на всё!
Куропёлкин был готов сейчас же продолжить нести увлекательную фантазию о девице Саландер, но Звонкова упредила его (и расстроила) полузевком:
— А где у неё была на теле татуировка?
— На лопатке, — вспомнил Куропёлкин.
— На какой?
«А ведь на левом плече Звонковой, — пришло в голову Куропёлкину, — что-то чернело, будто жук какой-то с длинными лапками, или нечто похожее…»
— На правой, — сказал Куропёлкин на всякий случай. — На правой лопатке.
— Ну и хорошо, — пробормотала Звонкова, зевнула сладко, и по её дыханию Куропёлкин понял, что она заснула.
Куропёлкин даже пожалел, что в его фантазиях более не нуждаются.
Но мысли его, освобождённые от необходимости возбуждать воображение, вернулись к земным реалиям, и Куропёлкин увидел, что одеяло сползло со Звонковой в глубину алькова, и ему снова открылась спина и задница женщины идеальных для него форм, и он понял, что спать ему не удастся.
«Бесстыжая баба! Ведьма! — чуть не вскричал Куропёлкин. — Ни о ком, кроме себя, не думает!»
Однако тут же ощутил, что в его специальных футбольных трусах никакая, даже самая мерзкая гусеница уже не шевелится и не дёргается. Так что же было злиться на Звонкову?
Ему бы застонать от тоски. Но он не застонал.
Открылась дверь, и в опочивальню вошел Трескучий. Вампир он или не вампир — было сейчас не важно. Проявлял он себя постельничим. Поправил одеяло на барыне, прикрыл её красоты, а проходя мимо Куропёлкина и, видимо, имея в виду его подпольные мысли, жестом римского императора опустил перед его носом к полу большой палец. Под полом, что ли, находился Люк?
Направленный в Люк императором, Куропёлкин повернулся на левый бок и попытался уберечь себя под одеялом. «Чёрти что! — сокрушался Куропёлкин. — Одноразовых ночных посетителей Клеопатры или Тамары Дарьяльской можно понять, а я-то во что вмазался?»
Дверь за постельничим Трескучим закрылась…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments