Женские убеждения - Мег Вулицер Страница 9

Престарелый преподаватель с исторического факультета – кожа точно мятая калька – задал вопрос, интересный ему одному («Мисс Фрэнк, мне вспомнился малоизвестный статут из дурных старых времен…»). Слушатели заскучали, отвлеклись; кто-то склонился над телефоном, кто-то пихал локтем соседа, начались перешептывания, кто-то и вовсе говорил вслух.

Декан прервала ответ, сказав:

– Наверное, лучше вам задать мисс Фрэнк этот вопрос после лекции. А сейчас, чтобы сэкономить время, двинемся дальше. Ну, народ, один последний вопрос – постарайтесь задать толковый.

Грир тут же вскинула руку; рука дрожала до самого плеча, но Грир старалась ее удерживать. На самом деле, не было у нее никакого вопроса, разве что жалкая тень вопроса. Но она чувствовала, что должна установить контакт с Фейт Фрэнк, а то будет поздно. Раньше она думала, что хватит и того, что она придет сегодня сюда и выслушает лекцию этой целеустремленной, вызывающей всеобщее восхищение женщины – может, это подбодрит ее после гнусной истории с Дарреном Тинзлером, однако ей была нестерпима мысль, что вечер вот так и закончится, Фейт Фрэнк снова сядет в такси, машина вывезет ее за ворота, умчит прочь.

И тут Зи, сидевшая с ней рядом, тоже подняла руку. У нее, разумеется, был настоящий вопрос, политического характера; возможно, даже с далеко идущей целью. Фейт кивнула головой в их сторону. Сперва было непонятно, к которой она обращается. Грир попыталась поймать взгляд Фейт – очень женский взгляд, подумала она, и сердце екнуло. А потом увидела, что Фейт остановилась на ней, именно на ней, Грир; Грир вопросительно посмотрела на Зи, чтобы убедиться, что поняла правильно. Зи коротко утвердительно кивнула, как будто говоря: да, давай. И даже улыбнулась – она с радостью отдала слово Грир.

Поэтому Грир поднялась. Страшно было оказаться единственной, кто стоит, – но что делать?

– Мисс Фрэнк? – начала она – и голос ее в этом священном пространстве прозвучал блеянием маленького барашка. – Здрасьте.

– Привет.

– Я хотела спросить у вас одну вещь.

– Так спрашивай, – долетело до нее бормотание одной из соседок. – Затем и руку поднимала.

Грир вдохнула, не обращая внимания.

– Что нам надо делать? – спросила она. И умолкла, плохо понимая, что к этому добавить. Фейт Фрэнк терпеливо ждала.

Когда стало ясно, что больше Грир ничего не скажет, Фейт без нажима уточнила:

– С чем именно делать?

– С тем, как все есть, – пояснила Грир. – И как оно выглядит. Например, с мизогинией, которая повсюду, как обои на стенах мира – понимаете, о чем я? Приемлемо ли такое в двадцать первом веке – и если да, то почему?

– Простите, вы не можете говорить погромче? – спросила Фейт, и эта просьба окончательно добила Грир, которая действительно не умела говорить громче, а уж сейчас и подавно. Она подумала, что вот-вот упадет в обморок; Зи озабоченно наблюдала за ней.

Грир вцепилась в гнутую кромку передней скамьи.

– Мизогинией? – повторила она погромче, но интонация неуверенно взмыла вверх на последнем слоге. Она терпеть не могла, когда ее голос такое проделывал. Она недавно читала про это явление: как девушки завершают фразы восходящей интонацией, как будто сами не знают, утверждение это или вопрос. Называлось это «полувопросом». Я не хочу полувопросов! – подумала она. Я же выставлю себя полной дурой. С другой стороны, всегда проще маскировать утверждения под вопросы, потому что всегда можно сдать назад и сказать: я же просто спросила, тогда тебя не станут стыдить за то, что ты не права. Грир вспомнила, как приподняла полы воображаемой юбки и сделала реверанс Даррену Тинзлеру, потому что он навис над ней, приподнял кепку, а она не знала, что еще тут можно сделать. Если ты не уверенная в себе женщина, ты будешь иногда пользоваться восходящей интонацией на конце фраз, а порой будешь даже приподнимать несуществующие одежды.

Теперь она соблюдала осторожность, зная, что если слишком разговорится про мизогинию, головы опустятся на грудь и все засопят носами. На подобные темы нужно говорить в бодром темпе, нужно сохранять напор и динамизм, как это умеет Фейт Фрэнк.

Дело в том, что она знала: все не так безнадежно. Да, женское движение эпохи Фейт Фрэнк не сумело окончательно победить предвзятое отношение к женщинам и несправедливость – будто материнская рука провела прохладным платком по горячему лбу мира. Но несмотря на надругательства и сексизм, несмотря на то, как легонько шлепнули по рукам Даррена Тинзлера, несмотря на разницу в оплате труда, существующую до сих пор, и на прискорбно малое число женщин на всех уровнях власти – будь то королевство или корпорация; несмотря на то, как интернет набит сгустками мужской солидарности и гнева – «Мы – мужики, они – свиноматки!», вот клич современных мушкетеров, а тролли во всех подробностях расписывают, как будут отрезать части тела знаменитым журналисткам и телеведущим, – несмотря на это, мир стал к женщинам гораздо добрее.

Опус, эта изумительная вокалистка со сногсшибательным голосом – одна из тех, кого Фейт пригласила бы на ужин мечты – недавно выпустила хит, гимн под названием «Сильные», который часто звучал на кампусе через колонки, выставленные в открытые окна.

А эта смешная, грустная, милая, порой несколько неприятная пьеса «Рэгтайм» – в принципе, набор скетчей про то, как у тебя начались месячные или не начались месячные, в которой судьба героев прослеживается с двенадцати лет через юность во взрослую жизнь, через желанные и нежеланные беременности, а заканчивается гормональными сбоями и приливами пожилого возраста – прожила счастливую здоровую жизнь за пределами Бродвея, а теперь ее ставят в малобюджетном варианте по всей стране, в местных театриках и клубах. Всего-то и нужно, что четыре складных стула и четыре актрисы. В постановках в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе любят играть знаменитости: участие в этом спектакле превратилось в статусную вещь, что в итоге принесло немало денег авторам пьесы, которые дружили с шестого класса. «У Шерон месячные начались у первой, – так гласил их профиль в „Нью-Йорк таймс“, – у Мэдди – спустя неделю».

А еще были самые разные блоги феминисток, хотя самым лучшим и известным, безусловно, оставался «Фем-фаталь»: его вели из Сиэтла, писали смачно, зачастую язвительно, без стеснения рассуждали о сексе и физиологических процессах, в качестве основных свойств блога отмечали «секс-позитив, стебность, прямолинейность, но читать офигенно». Блог не ведал страха и обращался к любым темам, не боясь, что ему прилетит.

Грир читала «Фем-фаталь» всю осень, при том что писавшие туда женщины – бодибилдерша, порнозвезда, разные забавные и язвительные молодые критикессы – смущали ее своей непрошибаемой самоуверенностью. Они были немногим старше нее, но уже обрели собственный голос. Она пыталась понять, как им это удалось.

Грир судорожно вдохнула и обратилась к Фейт:

– Вам оттуда видно мою футболку? На моей подруге такая же, – великодушно добавила она. – Мы их носим, потому что этой осенью на кампусе был случай сексуального домогательства.