Свободная страна - Анастасия Петрова Страница 9

– Видишь, выбор-то невелик. Или спишь на матрасе на полу, или на раскладушке.

– Я на матрасе. Кать, ты извини, что я привалила.

Катька махнула рукой.

– Я постараюсь ненадолго. Мне правда… мне правда… – Огромные слезы покатились по щекам. – Мне правда больше некуда пойти. Дело в том, что…

– Слушай, сестрица, не надо мне ничего объяснять. Пришла и хорошо. Уйдешь, тоже будет хорошо. Все окей. Уйдешь, когда сможешь. Коньячку налить?

– Лей.

– Побольше? – Катька подмигнула. – Сейчас лимончика тебе отрежу закусить, выпьешь, отдохнешь, а потом я тебе кое-что расскажу. Будем твою жизнь исправлять. У меня план.

На слово «план» Юля не отозвалась никак. Только качнула головой, плюхнулась на матрас, сказала:

– Давай наливай.

План Катька сочинила о-го-го. В селе Колвань, в Курьинском районе Алтайского края, на реке Белая на склоне Колыванского хребта, где красоты почти такие же умопомрачительные, как в Горном Алтае, летом бывало довольно много туристов. И вот на одном из живописнейших озер построили уже не первый в Колывани шикарный отель для клиентов с тугим кошельком. Отель стоял прямо на берегу озера, выглядел, как замок с башенками, и предоставлял всевозможные услуги спа, в которые входили маникюр-педикюр. На сайте отеля вывесили объявление. Искали новую маникюршу.

– Ну короче, я за тебя заявление заполнила еще месяц назад, тебе было не до того… Ну понятно. Решила, если пригласят на собеседование, скажу, а нет, ты и не узнаешь. Сегодня написали, что зовут.

– Да ты че, Кать, ты совсем охренела, а жить-то я где буду? Мне тут жилье не потянуть, а там вообще!

– Давай ты пройдешь собеседование, а там посмотришь? Может, они тебе предложат что-то. Тебе терять нечего. Да и здесь, честно говоря, тебе делать уже нечего. Ну сама подумай… – Катька на секунду умолкла. – Я же знаю, как ты делаешь маникюр. У нас так никто не делает, никто так не парится по три часа с каждой шваброй. А тебе не все равно, ты в голову берешь, ищешь цвета, лаки, на свои деньги покупаешь блестки, времени не жалеешь, чтобы переделывать, если кому-то что-то взбредет. Ты создана для этой работы! Ты мастер класса люкс. Зачем тебе сидеть в этой дыре?

Еще два месяца назад Юля даже не подозревала, что согласится на такую авантюру. Но теперь ей действительно было нечего терять, и она попросила Мишку довезти ее до Колывани на машине. От М. дорога туда неблизкая, около трехсот километров.

В Колывани издавна добывали серебро и золото. Это место считалось сказочным, некогда процветавшим и очень богатым. Серебряная страна, золотая жила, разноцветный остров сокровищ.

По дороге в Колывань Юля почти не разговаривала, а только смотрела в окно и дивилась разнотравью, цветам, ваньке-ветренику, бескрайним полям, засеянным пшеницей, гречей, овсом, подсолнечниками, лесу, березовому туману – стволы мелькали на фоне рек, и казалось, будто березы утопают в воде. Юля любовалась стадами коров и пастухами на лошадях, чушками-хрюшками, отдыхавшими в больших лужах, и серебристым ковылем.

– Вот я всегда говорил, что сельское хозяйство не может быть убыточным. Фотосинтез бесплатный, дождик бесплатный. В одном колосе двадцать зернышек! Это ж подумать! – рассуждал Мишка, обращаясь к самому себе, потому что Юля его не слушала.

Постепенно равнина уступала место горам – красным, желтым, коричневым, малахитовым. Издалека рельефа была не видать, и оттого краски казались еще эффектнее, насыщеннее. Птицы срывались с места целыми стаями и летели стремительно – как стрелы. У Юли перехватывало дыхание. Она ловила себя на том, что, созерцая божественную красоту, забывает – пусть и на короткие мгновения – о том, что потеряла сына и бабушку, дом, прошлую жизнь.

– Ты, Юлька, всегда была особенной. Понимаешь, – Мишка продолжал говорить сам с собой, – нет в тебе этой суетливой бабской глупости. Ты не баба. Ты женщина, все в порядке, красивая женщина, но у тебя с самого начала жизнь складывалась незаурядно. Сложно, страшно, но ты очень сильный человек, и тебя ждет совсем не такое будущее, как наших теток. Сейчас погано, я понимаю. Может, еще долго будет погано. Но ты достойна другой жизни. Не могла ты до старости просидеть в этом М. Ты далеко пойдешь. Я верю, понимаешь, в тебя. Верю.

– Мишка, не трынди, а? Я отдохнуть хочу.

– Ладно. Говорят, если с вертолета смотреть, то здесь сосновые леса звездой растут.

– Звездой… – мечтательно протянула Юля.

Солнце светило что было мочи, и белые складки гор становились оранжевыми, розовыми. Даже коровы и те вдали от М. выглядели более откормленными, шерсть у них блестела.

– Вон видишь заросли высокой-высокой травы? Она, наверное, выше тебя. Медвежья дудка называется, – засмеялся Мишка. – Переезжаешь жить в другое село – учи названия. – А вон плантации бересклета. Из него добывают каучук, между прочим.

Юля смотрела на необъятные просторы своей родной русской земли и не верила, что такая красота – соседка разрухи и душной сырой нищеты. Юле казалось, что в машине едет не она – и не она собирается начинать новую жизнь.

* * *

В Колывани отель нашли не сразу, пришлось останавливать местного и спрашивать дорогу. Местный долго не отставал, хотел сначала показать «гостям» свои сто двадцать пчелиных ульев. Рожа у него была красная, морщинистая, небритая и неадекватная, он часто чесал под носом и чихал, щеголял в домашних огородных штанах, испачканных в земле, и в старой джинсовой куртке, голову прикрывала засаленная кепка.

– Тут недавно по Колывани медведь ходил. Здоровый. Правду говорю! – не унимался мужик. – Житель я… Родился-вырос в Киргизии, – продолжал пчеловод, – очень интересно… значит… Путешествовал по стране, оканчивал после школы железнодорожное училище в Семипалатинске, потому что в Киргизии было поступить не это… Электрифицировал Курган, Челябинск, Новосибирск, Тайга, Ачинск, Красноярск, в Красноярске меня взяли в армию, попал в Забайкалье, это проклятые места, кто там не был, тот не это самое… После окончания школы авиационных механиков я попал на Украину, на самолетах «Ту-95» я механиком был, поэтому был на воздушном параде в 62-м году в Москве, с Гагариным встречался, мы как раз в Чкаловске базировались, и он там это самое… Фотография у меня есть, я сейчас оставил детям-внукам в Москве, говорю, размножьте, потому что очень было много, стащили, ничего нету. Когда Карибский кризис был, мы на грани ядерной войны были. С нами специалисты в казармах, летчики сидели, ракеты были с ядерными зарядами, но в воздух не подымались, экипажи менялись, в субботу на два часа возили домой, ну, все было это… Самолеты, которые были с ядерными зарядами, в воздух не подымались, охрана сильнейшая была… не это самое… Карибский кризис… Потом я в 62-м году был на воздушном параде, готовили мы самолет… правительственное задание… ну часто… потом узнали результат… Испытание водородной бомбы в районе Новой Земли было. Водородная бомба была… сорок одну тонну весила. Сахаров сопровождал… Бросали в районе Новой Земли с большой высоты. От места сброса не успели уйти, осталось семьдесят кило́метров… «Ту-95» самолеты… Ну… самолет был весь как молочком выкрашенный… все это дело… Их тряхануло здорово, они двенадцать раз с жизнью прощались… экипаж… Командир корабля получил Героя Советского Союза, через год умер, облучился, штурман через два года умер. Когда начался вот этот… кто-то умный додумался… ну и это самое… взрывная волна прошла вокруг Земли несколько раз. В то время… тогда здорово скандинавы орали, что на них пошло облако… Ученые сказали, если таких несколько взрывов, то Земля с орбиты уходит. Так что все вот этот ажиотаж, который ведется, это как эта самая финансовая война с американцами. Конечно, когда вот это… у меня дети все в Москве, я в Москве проводил много времени… Там у меня одна дочь живет в центре Москвы, метро Таганская, вторая дочь в Домодедово живет с внуками все это дело… А пчелами я занимаюсь с 72-го года. Лучшего лекарства против той болезни, которая у меня была, нет. Я ногами не должен ходить. У меня ревматизм с детского возраста, потом сказали полиартрит, приступы, на стенку лазишь. Вылечился я благодаря пчелиному яду. Меня товарищ… как это… завлек… Сегодня врачей готовят в Самаре и в Перми, по-моему. Но у нас государство этим не занималось, мы на предпоследнем месте в мире. Ну когда ко мне люди приходят, я, конечно, медицинскую, как это… я не медик… но оказываю, потому что я на себя испытал. Только так у меня все… Одна семья приезжает издалека, я выделяю им прополис. Все, что для здоровья, у меня идет бесплатно, иначе эффекта не будет. Люди говорят: ой, вы нас вылечили. Я говорю: ну ладно. Значит, пчелы… эта скотинка живет очень ограниченное время… значит, пчелиный год, пчеловодческий год начинается с 14 августа, а в данной местности с 20 августа. В это время пчела, которая работала на мед, она живет четыре недели, у них пенсионеров нет, дармоедов нету, вот пчела вывелась, вывелась… она девятнадцать дней отрабатывает затраты внутри. Здесь они вентиляторщиками, за младенцами ухаживают, чистят это… всю работу… Через девятнадцать дней она переходит в рабочую пчелу, облет делает, изучает местность, утром разведчицы пошли, через пятнадцать – двадцать минут возвращаются и весь шалман с собой ведут… Значит, могут стоять два улика, в одном улике один мед будет, в другом улике другой мед. Разведчики разные, разные поля потому что… Ну и потом она пошла… Она покаместь ходит, утром подходит – пустая пришла – выгнали, не пустят, погибай. Значит, если она не нашла меда, под листиком переночует. Чужая пчела пришла… если с медом – заходи. Если без меда – убьют, выбросят. Значит, июль – август они работают, потом в зиму… в этот период надо наращивать ту пчелу, которая пойдет в зиму. Вот та пчела, которая выводится с 20 августа по 20 сентября, она пойдет в зиму. Она мед не носит, она живет октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль, март. Весной только… тридцать дней… она выводит новое потомство. До двух с половиной тысяч яиц в сутки. Если у нее условия. Если нет, семья погибает. Выводит новое потомство и сама уходит. Это новое потомство начинает расти. Если в это время паршивая погода, то надо кормить, иначе труба дело. Разводишь сахар или мед. Вот подходит период… здесь ты развил их, а еще цветения особого нету. Они начинают с ума сходить, бездельничать не любят. Неделю до роя перестают работать, неделю после. Это нехороший период. Вот здесь… если семьи сильные, надо делить сразу, чтобы сохранить это самое… дальше. Если ты все это сделал, нарастил, и в период с июля начинается взяток, пошли работать. Не зевай Фома, больше добавляй корпуса, и пошло… и откачка, и все. Значит, здесь очень много было… в данной местности гречки сеяли. Гречишный мед считается по химсоставу наисильнейший. Но люди здесь заелись, и поэтому они его не уважают. Москва, Ленинград – только дай. Но там в магазин приезжаешь – гречишный мед – хрен, я говорю, это не гречишный мед, это подсолнечниковый мед, я говорю, не обманывайте людей.