Последняя комета - Матс Страндберг Страница 9

– Здесь, наверное, нет ничего странного, если масса людей свято верит, что бог только и ждет жертв с нашей стороны, – говорит Юханнес. – Ему ведь нравится подобное, не так ли? Даже его собственному сыну пришлось умереть за наши грехи.

– Ну, ты скажешь, – бормочет Аманда и поднимает на него взгляд.

– Матушка Симона подтвердила, – отвечает Юханнес и, ухмыляясь, смотрит на меня. – Но если серьезно, я думаю, есть секты, занимающиеся такими вещами, какие нам и не снились даже в самых страшных кошмарах.

– А вы слышали о дамочке из Истинной церкви из Карлсхамна? – спрашивает Хампус. – В Библии написано, что человеку нельзя иметь татуировок, поэтому она срезала их канцелярским ножом.

– Кончай, – ноет Аманда.

– Она ободрала себе пол руки, – продолжает Хампус.

У Аманды такой вид, словно ее вот-вот стошнит.

– Прекрати, – говорит Элин. – Это же ты сам придумал.

– Помните историю о язычниках из Даларны, – вступает в разговор Али. – Они еще в день летнего солнцестояния приносили в жертву животных…

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? – перебивает его Аманда.

– Я читал об одной японской секте, – говорит Хампус, приподнимаясь на руках и садясь, – где приносили в жертву собственных детей. Они использовали огромные ножи и вспарывали их отсюда…

– Пожалуйста! – кричит Аманда.

Хампус смеется так, что крошки чипсов летят изо рта ему на футболку.

– Я просто хочу сказать, что люди совершают чудовищные вещи, и нет никого хуже религиозных фанатиков. Ничего личного, Симон.

Я пожимаю плечами.

– Христиане все равно наихудшие, – заявляет Элин. – Посмотрите только на всех этих американских конгрессменов, которые один к одному, как наша Истинная церковь, и считают, что комета – это наказание за аборты и гомосексуальность.

– Пожалуй, немного чересчур со стороны бога уничтожать нас только за то, что какие-то парни предпочитают себе подобных вместо девиц, – говорит Хампус.

– Или вспомните фильм, который мы только что видели, – продолжает Элин. – Все разговоры ее папаши и тех, с кем он работал, о…

Хампус громко вздыхает. Аманда бросает в него диванную подушку.

Элин не обращает на них внимание. Она наклоняется к Али:

– А что, собственно, говорит ислам о происходящем сейчас?

– Я не знаю, – отвечает он и косится в мою сторону. – Мои родители уезжают завтра. Соберемся у меня перед футболом?

Мы соглашаемся не раздумывая.

ИМЯ: ЛЮСИНДА

TELLUS № 0 392 811 002

ПОСЛАНИЕ: 0003

ОСТАЛОСЬ 4 НЕДЕЛИ ИЗ ДНЯ

Если смотреть последние выпуски новостей, может создаться впечатление, что шведов сейчас в первую очередь интересуют только две вещи: футбол и еда.

И действительно, именно футбол стал главной страстью этого лета. Мы не успеваем завершить чемпионат Швеции, поэтому чемпиона решено выявить, играя по кубковой схеме. Сегодня вечером первый полуфинал. Все хотят, чтобы именно их команда стала последним победителем в истории человечества. В городах по всей стране матчи будут показывать на больших экранах. Все новости заполнены болтовней о «народном празднике».

Папу на всякий случай вызвали в больницу. Они опасаются сцен в стиле картин Иеронима Босха, когда тысячи людей, которым надо выпустить пар в атмосфере всеобщего страха, соберутся на площади.

Я сама сказала ему идти и пообещала, что все будет нормально. Он и так из-за меня уделяет работе слишком мало времени.

Но вернемся к новостям. Люди озлоблены из-за «однообразности» нашего питания, ведь мы не можем больше ничего импортировать. Один шустрый, специализирующийся на еде блогер придумал способ приправить шведской мелиссой куриное рагу так, чтобы из него получилось некое подобие «деликатеса тайской кухни». Тридцатисекундную нарезку кадров о том, как миллионы людей сидят в лагерях беженцев, не имея возможности выбраться оттуда, и умирают от голода и дизентерии, сопроводили ее комментарием: «Но как выживать нам, тем кому не хватает наших любимых специй?»

Мне надо меньше смотреть новости. От такого времяпровождения уж точно нет никакой пользы. Только еще тяжелее на душе. Но когда наши дни сочтены, кажется, что важно знать, что происходит в мире. Не бояться наблюдать, как все заканчивается, и пытаться это понять.

СИМОН

Я проталкиваюсь между телами в тесной кухне дома Али. Музыка в гостиной грохочет так, что пол дрожит под ногами. Такое впечатление, словно мы в любой момент можем провалиться в квартиру, расположенную этажом ниже. Там никто не живет больше. В этой части города хватает пустующего жилья.

Моа из гуманитарного класса танцует на столе. Она нашла драгоценности матери Али и повесила их рядами вокруг шеи и нацепила на руки. Солнечные очки со стразами закрывают половину ее лица. Хампус толкает меня, протягивает свой телефон, я вижу, что открыто приложение TellUs.

– Скажи что-нибудь инопланетянам! – кричит он.

Я отталкиваю мобильник. Закрываю глаза и слушаю музыку. Повторяю движения других тел.

Здесь все, кроме Тильды. Единственно, меня утешает, что Саит тоже в гостиной, а значит, не с ней. Пусть это уже не должно играть никакой роли. Тильда ведь больше не со мной. Но хоть как-то греет душу.

Я делаю большой глоток самогонки с черничным соком. Нам не удалось достать никакого лимонада в этот вечер. Открывая глаза, я вижу Оскара с другой стороны стола. Он ковыряется в своей пластиковой чашке, вылавливает из нее кусочек льда. Сует его в рот. Ухмыляется и смотрит вокруг.

Игра в льдинку. Я не знаю, когда все началось, но мы теперь играем в нее каждую вечеринку. Оскар поворачивается к коротко стриженной блондинке, которую я никогда раньше не видел. Они целуются, и она принимает кусочек, и, держа его между зубов, смотрит на Моа и дергает ее за руку. Моа опускается на колени. Сквозь грохот музыки я слышу, как ожерелья звенят, соприкасаясь друг с другом. Девицы устраивают короткое представление, смеются, когда остальные ликуют. Когда их рты размыкаются, Моа поворачивается ко мне и перебирается на мою сторону стола. Ее губы округлились вокруг кусочка льда. Она кладет одну руку мне на затылок. Я чувствую холод, когда ее рот оказывается напротив моего. Наши языки играют с льдинкой каждый со своей стороны. Но скоро она попадает ко мне. Кто-то дергает меня за плечо, и, когда я поворачиваюсь, там стоит Юханнес.

Сейчас когда я еще чувствую прохладу от льдинки, губы Юханнеса кажутся горячими, когда они соприкасаются с моими. Он должен забрать кусочек льда, но мы не перестаем целоваться, и я пытаюсь заполучить его назад. Он смеется, всасывает мой язык, держит его у себя во рту секунду, прежде чем отодвигается от меня. Смеется снова, пока я грызу остатки льдинки.

В гостиной кто-то меняет песню. Делает звук еще громче. Потная щека Юханнеса трется о мою, он шепчет что-то, но я не слышу. Как раз собираюсь спросить, когда что-то в его взгляде заставляет меня передумать.