Достойное общество - Авишай Маргалит Страница 9

Самоуважение: случай Дяди Тома

Дядя Том – один из самых популярных примеров хорошего человека, лишенного чувства самоуважения ¹⁰. Он стал отрицательным символом движения, цель которого – вернуть темнокожим людям человеческое достоинство. Для этого движения Дядя Том являет собой пример библейского раба, который говорит: «Люблю господина моего, жену мою и детей моих, не пойду на волю» – и которому следует проколоть ухо. Даже если в той верности, которой наделен Дядя Том, и есть что-то вызывающее в нас эмоциональный отклик, то эту его черту легко сравнить с той верностью, которую пес проявляет по отношению к своему хозяину. Чего здесь точно нет, так это чувства самоуважения. Историю Дяди Тома можно рассказать по-разному, в зависимости от тех целей, которые мы перед собой ставим. Если цель – прояснить отношения между самоуважением и правами, значение имеет различие между двумя проблемами, для каждой из которых эта история может послужить прекрасной иллюстрацией. Одна проблема – это полное отсутствие представления о правах; другая – неспособность эти права отстаивать. Возможный аргумент в пользу внутренней связи между правами и самоуважением состоит в том, что унижение отнюдь не обязательно подразумевает, что нарушены твои права, скорее что ты лишен возможности эти права отстаивать. Дядю Тома можно описать как человека, отдающего себе отчет в том, что его базовые права нарушены, но неспособного настоять на том, чтобы эти права уважались. Однако в его положении попытка настоять на соблюдении своих прав через прямое требование чревата опасностью как для него самого, так и для членов его семьи. И минимальное, что требуется, чтобы настоять на своих правах, – это чувство негодования по отношению к тем людям, которые эти права нарушают. Ожидается, что жертва по крайней мере не будет молча терпеть причиняемое ей зло и человека, который это зло причиняет. В этом смысле Дядя Том выглядит как человек, который терпит условия своего существования, даже отдавая себе отчет в том, что именно с ним происходит. Подобное молчаливое терпение есть психологическое принятие, и тезис заключается в том, что человек, который так себя ведет, лишен самоуважения.

Однако есть и другое прочтение истории Дядя Тома – религиозное. Дядя Том не имеет представления о правах, но у него есть глубокие религиозные убеждения, говорящие ему, что все люди, как черные, так и белые, произошли от Адама, который был создан по образу и подобию Божьему. Таким образом, внутреннее достоинство Тома обретает основание в семейном древе, восходящем к Адаму. Том не переводит сей факт в терминологию права, скажем, в отношении права наследования, закрепленного за каждым из детей Адама. Однако он совершенно уверен в том, что честь, присущая ему как потомку Адама, ничем не уступает той чести, что присуща любому другому человеческому существу. В то же время Дядя Том безропотно принимает все, чего требуют от него хозяева, ибо верит, что на все это есть Божья воля и что его таким образом испытывают. Попытка поставить существующее положение вещей под вопрос была бы проявлением гордыни, а это грех еще более тяжкий, нежели те грехи, что совершают его обидчики. Бунтовать неправильно, поскольку муки страждущих может искупить только Бог.

Следует ли нам заключить, что мировоззрение Тома, глубоко насыщенное искренней и наивной верой, лишено представлений о самоуважении? Есть ли это мировоззрение, в котором отсутствует представление об унижении? Я считаю, что обнаружить у Тома представление об унижении нетрудно. Хозяин обращается с ним так, как не должно делать потомку Адама, их общего предка. Том уверен, что ни с одним существом, созданным по образу и подобию Божьему, так обращаться нельзя. Вопрос, следовательно, состоит не в том, способен ли человек, у которого отсутствует представление о правах человека, выработать понятие об унижении. По-настоящему сложная проблема заключается в следующем: могут ли у Тома, несмотря на полное отсутствие понятия о правах, возникнуть резоны считать себя униженным, которые мы сочли бы достаточными? Более того, если мы не верим в то, что мир есть творение Бога, можем ли мы по-прежнему считать те резоны, по которым Том считает, что его унизили, достаточными?

Джоэл Файнберг полагает, что концепция самоуважения, которая не была бы связана с представлением о правах, попросту невозможна. Или же, скорее, он полагает, что без представления о правах невозможна идея самоуважения, удовлетворительная с нашей точки зрения, и, соответственно, невозможна концепция унижения, которую мы бы сочли здравой. Нас интересуют не те резоны, которые Дядя Том счел бы необходимыми и достаточными, но те, которые таковыми сочтем мы. «Мы» в данном случае включает каждого, чья концепция морали исходит из гуманистического допущения, что единственным основанием морали является человек. Таким образом, я понимаю проблему, поставленную Файнбергом, как вопрос о том, может ли человек, исходящий из гуманистической концепции морали, обладать представлением о самоуважении или об унижении, которое не основывалось бы при этом на понятии о правах, и на этот вопрос я уже ответил утвердительно. Как этика долга, так и этика целей могут дать почву для формирования представлений о самоуважении и унижении.

Но даже и в контексте этики прав Дядя Том являет собой проблему. Права суть интересы – пусть и особого рода, но тем не менее не перестающие от этого быть интересами. И какова бы ни была природа этих интересов, уважать другого человека – в любом случае значит придавать его интересам соответствующий вес, по крайней мере подобающим интересам. Озабоченность людей тем, чтобы их уважали, отчасти представляет собой беспокойство о том, чтобы уважали их интересы, чтобы их соблюдали и защищали. Интересами Дядя Том, несомненно, обладает, вот только совершенно о них не заботится. Вопрос, следовательно, состоит в том, может ли обладать чувством самоуважения человек, который не заботится о своих интересах.

На первый взгляд, здесь мы сталкиваемся с парадоксом. Если интерес есть предмет заботы со стороны индивида, то как (с чисто логической точки зрения) возможно, чтобы индивид не заботился о том, что его заботит? Но парадокс этот чисто внешний. Вопрос о том, как кто-то может не заботиться о том, что его заботит, является ложным, поскольку заботы суть вещи, которые должны заботить человека, но нет никакой необходимости в том, чтобы он в действительности был ими озабочен. Заботы не следует путать с предпочтениями, и когда между этими двумя понятиями мы полагаем логическую границу, парадокс исчезает сам собой. Остается только проблема, связанная с тем, как человек может испытывать уважение к себе, если он не заботится о тех вещах, которые должны его заботить. Представляется, что подобные люди пренебрегают самыми важными своими заботами, а именно тем, уважаются их интересы другими людьми или нет. Всякий индивид, лишенный такого вторичного интереса, лишен и самоуважения.

Если судить Дядю Тома с гуманистической точки зрения, мы вынуждены будем заключить, что самоуважением он не обладает. Но описав его как искренне верующего, мы получим портрет человека, наделенного весьма очевидным чувством собственного достоинства. Так от чего же нам следует отказаться: от гуманистических предпосылок или от идеи, что Дядя Том обладает чувством собственного достоинства несмотря на всю свою сервильность?