Богоматерь лесов - Дэвид Гутерсон Страница 89

Отец Коллинз снова шагнул в проход. Он вошел в роль посредника-пацифиста, ощущая себя отважным и мудрым.

— Прошу вас, — сказал он, — не нужно насилия. Постарайтесь избежать насилия, шериф. Во всяком случае, в храме Божием. Здесь не место насилию.

— Отойдите, отец, — бесцеремонно оборвал его шериф, — вы мне мешаете. Вы загораживаете обзор.

Униженный и подавленный, священник отодвинулся, и, как только он это сделал, Том быстро встал позади Энн из Орегона и обхватил ладонью ее плечо, прикрывшись ею, как щитом.

— Погоди, — сказал он. — Все нормально, Нельсон. Просто погоди минутку. Постой.

— Похоже, ты собрался взять ее в заложницы? — сказал Нельсон.

— Это не так. И ты это знаешь.

— Отпусти ее, Том. Отпусти немедленно. Прошу тебя. Я не стану повторять дважды.

Том не шелохнулся. Он сжал плечо Энн еще крепче.

— Молись за меня, — сказал он. — Молись за меня и моего сына.

— Не дури, — сказал Нельсон. — Мы с Эдом справимся с тобой в два счета. Мне не нужны проблемы.

— Нет, — прохрипела духовидица, — подождите.

Она положила свою ладошку на руку Тома, который крепко держал ее за плечо. Ее лицо серебрилось от пота, мутными каплями он стекал с подбородка. Ее била дрожь, и в этом судорожном трепете было что-то пугающе неземное и завораживающее. Казалось, она сама была видением. Гипнотическая сила этой странной сцены заставила остановиться даже шерифа Нельсона. Потерявший последнюю надежду безработный лесоруб с взлохмаченными баками и хрупкая, изможденная девушка, охваченная восторженным исступлением.

— Радуйся, Мария… — из последних сил прохрипела Энн и попыталась сказать «полная благодати», но, хотя ее губы продолжали шевелиться, ей не хватило воздуха, чтобы произнести эти слова. Стиснув руку Тома, она слабо закашлялась и напряглась, пытаясь сделать вдох.

— Она не может дышать, — зло сказала Кэролин. — Убери руку, ублюдок.

Но Том чувствовал силу горячих пальцев Энн, и у него затеплилась надежда, что прикосновение ее руки принесет ему избавление. Он подумал, что ее близость к неведомой высшей силе позволит и ему заполучить малую толику дарованной ей благодати. Том сильнее стиснул ее плечо. Он не чувствовал ничего, кроме руки Энн — трепетной, хрупкой связи между ними, — и молил Бога, чтобы из этого что-нибудь вышло. Огрубевшая от походной жизни ладонь Энн была обжигающе горячей и на удивление сильной. В кончиках пальцев пульсировала кровь, ее сердце билось часто, точно у птицы. «Может быть, — подумал он, — я наконец дождался. После всех моих страданий. Вот оно, спасение».

— Господи! — сказала Кэролин. — Она сейчас задохнется. У нее астма, ясно вам? Отпусти ее! Энн, как ты? Отпусти ее плечо, урод!

— У нее приступ удушья, — сказал отец Коллинз. — Том, ей срочно нужна помощь.

Кэролин вспомнила про баллончик с перцовым аэрозолем, который висел у нее на шее. «Что ж, — решила она, — похоже, настал час пустить в ход свое умение морочить голову. Без выдумки тут не обойтись. Этого дремучего алкаша я обведу вокруг пальца в два счета». Она помахала баллончиком и сказала:

— Видишь бутылочку? Это ингалятор. Чтобы снимать приступы астмы, понимаешь? Что-то вроде нитроглицерина для людей с больным сердцем. Энн все время забывает его, и мне приходится носить его с собой. Он нужен ей сейчас, понимаешь? Она пользуется им, когда начинает задыхаться.

Она сняла с шеи висевший на шнурке баллончик и осторожно сделала шаг вперед.

— Не двигаться! — рявкнул Нельсон. — Стой на месте!

Не обращая на него внимания, Кэролин медленно двинулась по проходу, держа перед собой баллончик, точно крест, которой поможет ей усмирить вампира — Тома Кросса.

— Я сказал — стой на месте! — повторил Нельсон.

— Не мешайте ей, — сказал отец Коллинз. — Может быть, она сумеет уладить дело мирно.

— Спасибо, — сказала Кэролин. — Ей не обойтись без ингалятора.

— Нет, — прохрипела Энн, — Кэролин…

— У меня твой ингалятор.

— Нет, не подходи.

— Не бойся. Всё нормально.

— Нет, — выдохнула Энн. — Прошу тебя.

Рядом с алтарной балюстрадой Кэролин остановилась и посмотрела вверх, на распятое тело Христа над дарохранительницей. Она ощутила странный всплеск ликования, недоброе торжество победы. Беспомощному Иисусу, распятому на кресте, было далеко до Кэролин, которая вот-вот произведет фурор.

— Вот и я, — сказала она.

Она посмотрела на Тома Кросса. На глазах у него были слезы. Кэролин не ожидала, что он так раскиснет. «Тоже мне, мачо, — подумала она. — Похоже, бедняга не устоял перед чарами Энн». Кэролин взглянула на маленькую ладошку Энн, лежащую поверх его больших, грязных пальцев. Изящная рука Энн дрожала от возбуждения. «Вот и еще один попался, — подумала Кэролин. — Очередная жертва гипноза».

— Энн, — сказала она, — я принесла твой ингалятор.

— Нет, — сказала Энн, — не приближайся, отойди.

— Что с тобой?

— Я вижу твою ауру.

— Возьми свой ингалятор.

— Теперь я понимаю, кто ты.

— Я иду к тебе, — сказала Кэролин.

Она подвинулась чуть ближе, готовясь отважно нанести решающий удар. Перед ее внутренним взором пронеслись предстоящий завтрак в Бэндоне, морское побережье Калифорнии с ее живописными закатами, мойка машин в Лос-Анджелесе, дорога на Сан-Диего и наконец Мексика с бесконечным кайфом от марихуаны. Кэролин опустила указательный палец на головку баллончика, проверив, куда направлено сопло.

— Ингалятор от астмы, — провозгласила она. — Смотри в оба, Энн.

— Славься, Царица… — начала Энн.

— Славься, Царица, — повторил Том.

Кэролин отвернулась и зажмурила глаза.

С клокочущим рычанием, которое непроизвольно вырвалось у нее из горла, она брызнула в лицо Тому перцовым аэрозолем, щедро оросив его нос, глаза и рот. В ту же секунду он отпустил плечо духовидицы и, закрыв лицо руками, упал на пол, скорчившись, словно чудовищный эмбрион.

— Томми, Томми, — повторял он, хрипя и кашляя. — Томми…

— Ну что, получил? — мстительно сказала Кэролин. — Со мной лучше не связываться, мерзавец.

— Томми… — послышалось в ответ.

Ни разу в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Никогда его не подвергали подобному унижению. Непонятная, обжигающая боль с новой силой пронзала его при каждом вдохе. Воздух превратился в орудие пытки, несущее смерть. Боль не ослабевала и не уходила. Том погрузился в мерцающую тьму. Он шарил руками в поисках духовидицы, но казалось, окружающий мир попросту исчез. Куда все подевались? Почему он один? За что ему такие страдания? Внезапно его зажмуренные глаза увидели свет, такой же ослепительный, как и тьма. «Матерь Божия! — взмолился он про себя. — Прошу тебя, не оставь меня!»