Рондо - Александр Липарев Страница 88

– Почему ты враг? – Серёжка недоумённо смотрел на Митю. – Чего ты чушь городишь? Какой ты враг? Ты не в обойме – вот и всё. Там врагов нет – все товарищи. Просто нижестоящие товарищи хотят подняться повыше и внимательно следят за промахами вышестоящих. Это нормальная борьба за существование. Все так делают. И я тоже. У меня уже целое досье… И не только на моего непосредственного, но и выше… Только, знаешь… никому. Если всплывёт – мне хана.

– Ну, привет! Даже, если бы я мечтал тебя закопать, кому я это всё расскажу?

– А хрен его знает. Хотя, конечно. Так вот, что я надумал: пора дать этому досье ход. Сейчас самое время. Новый хозяин – человек деловой, интеллигентный и решительный. То, что он начнёт аппараты перетряхивать, – нет никакого сомнения. Старую засидевшуюся рухлядь станут на пенсию отправлять, там – реорганизация, здесь – перетасовка. Тут шанс и надо ловить. Мне хотя бы опять вернуться на старое место, откуда я при тесте хотел вверх прыгнуть. А в идеале хорошо бы оказаться поближе к общему отделу ЦК.

Серёжка свою мечту, похоже, видел вдали, где кончалась аллея, и темнел столбоподобный памятник. Серёжкины глаза заволокли два облачка сладкого предвкушения. Точно такие же глаза бывали у Митиного кота, когда тот унюхивал, готовящуюся для него жратву. Через долю секунды Серёжка из своих грёз снова вернулся на лавочку Тверского бульвара.

– Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почёт. Пусть старикам почёт, а нам надо наверх пробираться. В нашем отделе группа сколотилась. Пять человек. Ребята надёжные. У нас уже всё обдумано, подготовлено. Подстраховка есть. Красная ракета – и вперёд! – Серёжкины глаза заблестели.

– Шею ты себе свернёшь на этом, – рассудительно заметил Митя. – Ты от нижестоящих товарищей отбиваешься успешно, а почему считаешь, что твои вышестоящие глупей тебя и позволят себя сковырнуть?

– Так ведь не их время. Их так и так из кабинетов попрут. И вообще: кто не рискует, тот не пьёт шампанское.

– Тот живёт дольше, – хмуро поправил Митя.

Пашкина квартира стала немного другой, но, что её изменило, Митя рассмотреть не успел – сразу сели за стол.

– За двадцать шестое ноября!

– За день бритых лбов!

И как бывало уже не раз, после третьего тоста общество разделилось: мальчики отдельно, девочки отдельно. В мужской компании из памяти извлекались детали давно минувших дней:

– Помните, Батя тревогу устроил? Ночь, прожектор, капитан Косяк чуть не в обморок…

– Это не Косяк был, а Телятин…

– Да я ж рядом стоял.

Через двадцать минут разговор ушёл в политику. Тут слово крепко держал Пашка:

– …во главе стал человек дела, умный, серьёзный. И интеллигент. Ты зря хмыкаешь, – повернулся он к Андрею. – Да, он – интеллигент. Вот подождите, не успеете оглянуться, как вся страна оживёт, зашевелится. Первым делом, он дряхлых руководителей заменит молодыми, энергичными. И не только на местах, но и на самом верху тоже.

Паша хотел говорить ещё долго, но его прервал Митя:

– На кой они тебе? Мне, например, те, которые на самом верху, не нужны. Я им, скорее всего, тоже не нужен. Они себе построили за кремлёвской стеной коммунизм, ну и пусть живут. Чего ты так по их поводу беспокоишься?

– Это руководство страны. Ты, жалкая и ничтожная личность, понимаешь, что это значит? Они намечают пути развития, они контролируют выполнение планов. Всё это делается для тебя, для меня, чтобы мы могли вот так сидеть, пить водку, закусывать колбасой…

– Да замордовали вы страну своими планами, – не выдержал Митя. – Посмотрели бы, что творится за пределами Москвы! В Грузии нет сахара, в Армении – масла, в Абакане рынок стоит пустой, только семечками можно разжиться. Когда вы оставите народ в покое и дадите ему жить по-человечески?

– Работать надо лучше, тогда всё будет.

– Да уж будь уверен: работают люди, работают. Так работают, как тебе и не снилось. Вопрос в другом: кто сжирает продукты их труда? Если мы не прекратим строить этот недостижимый коммунизм, то и ваша власть рухнет, и страна развалится.

– Что с тебя дурака взять?! Ты вон даже диссертацию защитить не смог, что ты знаешь про коммунизм? Почему, если партия хочет построить справедливое общество, то это плохо.

– Утопию хочет построить твоя партия! Вы уже социализм построили – жрать нечего, лучших людей в концлагерях сгноили, по «психушкам» расселили. Осталось загнать страну в полный абсурд, окончательно извести население голодом и назвать это коммунизмом. Ты Оруэлла читал?

– Городишь ерунду какую-то. Ты всегда балдой был, так балдой и останешься. Оруэлла какого-то выдумал…

Пашка демонстративно отвернулся к Вадику. А того обсуждаемые проблемы не интересовали. Зачем углубляться в теории? Водка – вот она, стоит на столе. И закуска тоже присутствует. И селёдочка, и картошечка… Кто-то строит планы, чтобы Вадик мог налить себе стопочку? Бред собачий. Водка будет всегда. Кстати, хороший тост.

– Чтоб всегда было что выпить и чем закусить!

Все поддержали.

Мужчины сидели за столом, женщины спокойно беседовали на диване. У мужиков разговор перепрыгнул в бытовую сферу. Андрей и Паша – два владельца дач – делились информацией, где можно подешевле добыть цемент, как записаться в очередь на кирпич. А Вадик, сверкая опереньем, развлекал всех рассказами, какой он незаменимый на работе человек, бойко описывал какие-то совсем фантастические случаи, в которых он, находясь в гуще событий, спасал ситуацию. Или, по крайней мере, давал совет, как её спасти. В его сказаниях настораживало лишь то, что в создании кризисной ситуации оказывалось виновато слишком много людей. И при реализации его советов множество людей делали совсем не то, что нужно. Орды бездарей и дураков окружали Вадика на работе.

Пашкина жена Валя, услыхав в промежутке тирад героя на белом коне что-то о даче, бросила женскую компанию и присела к столу.

– Вот, кстати, специально собиралась спросить, – она почему-то обращалась к Мите. – Если строить дом, то самые нижние деревяшки… ну бруски, на которых стены стоят… Как их там?

– Обвязка.

– Вот-вот – обвязка. Её чем-то промазывать надо? Чтоб не сгнила.

– Обязательно. Антисептиком. И лаги тоже пропитать надо.

– А вот ещё что: какие гвозди самые ходовые? Каких больше всего покупать?

– Ну, так трудно сказать. Обычно у плотников семидесятка считается ходовой. А если много чего оббивать собираетесь… рейками там… На это много сороковки или тридцатки может пойти.

Пашка злыми поджатыми губами беззвучно говорил нехорошие слова.

– Ты чего? – спросил Митя, когда Валентина опять отправилась на женский диван.

– Я ей это всё раз пять объяснял. Нет, меня она ни во что не ставит. Обязательно надо у другого спросить. Больше всего бесит, когда она приносит идеи от своих баб. «Девочки говорят, что надо…» Моя этот бред запоминает, и её уже не своротишь.