Забытые письма - Лия Флеминг Страница 88

Учительница поднялась уходить.

– Я рада, что вы так хорошо это восприняли. На моей памяти родители обычно неохотно соглашаются перевести своих способных детей в следующий класс. Да, и, конечно, вы понимаете, это означает перевод в другую школу?

– Да-да, разумеется, – кивнул Гай и обернулся к жене. Лицо той было мрачнее тучи.

– Прежде мы должны обсудить вопрос с семьей, – ответила она.

Мисс Хеклер заторопилась к выходу, видя назревающий конфликт.

– Надеюсь, я не принесла разногласий в ваш дом… За способным ребенком и весь класс тянется как на дрожжах, – это была попытка шутливой разрядки, но Роза ничего не ответила и молча захлопнула дверь за учительницей.

– Роза! Как грубо и некрасиво! Что случилось? – возмутился Гай.

– Мальчик останется в своем классе. Не следует одного любить больше других. Мы так не поступаем. Папа никогда не позволит отдать нашего мальчика в мирскую школу.

– Ты забыла, папа Чарли – это я. Образование для него – это возможность найти свой истинный путь в жизни.

– Образование означает, что он покинет нашу общину. Они уезжают в колледж и никогда больше не возвращаются. А если и возвращаются, то только чтобы требовать перемен и свобод, только смуту вносят.

– Ты не можешь удерживать его силой, – возразил он.

– А чем мы будем платить за книги, одежду, поездки? Кругом депрессия. У нас ни цента лишнего нет. Иногда в мыслях своих ты так далек от нашей веры! Он должен научиться жить и работать среди нас, – вздохнула она, не глядя на мужа.

– Да разве он не учится этому сейчас? Пашет, тянет за собой лошадей с девяти лет… роет колодцы… Да когда я вспоминаю, каким я был неженкой в детстве, слуги вокруг стояли гурьбой, ловили каждый наш чих. Я хочу, чтобы мой ребенок умел не только читать и писать. Я хочу, чтобы он научился понимать, как все устроено, узнал, как медицина помогает побеждать болезни…

– Снова ты о своем, снова забываешь, что ты теперь в особой общине, особом племени, мы живем по своим законам. И наш священный долг воспитывать наших детей в послушании, а не соблазнять их мирскими удовольствиями. Они должны уважать наши законы.

– Но это его будущее, а не наше. Мы-то для себя сделали выбор. Разве он не должен познать мир, прежде чем совершит свой выбор?

– Ты был рад отказаться от своей прежней жизни и стать одним из нас. Ты изменил свое решение?

– Тогда все было другим. Была война. Но не забывай, я получил хорошее образование. И оно не принесло мне вреда, – настаивал Гай. Никогда прежде не видел он Розу с этой стороны.

– Твое образование превратило тебя в солдата, а потом заставило тебя опуститься до такой степени, что ниже уж некуда. Когда мы познакомились, ты рад был питаться собачьими объедками, – уколола она его.

– Как не похоже на тебя вот так пенять мне моим прошлым. Какая муха тебя укусила?

– Мне просто страшно, неужели ты не видишь? Не надо, не внушай Чарли всех этих мыслей о большом мире, это плохо кончится. Не забывай, такие истории случались. Далеко и ходить не надо, вспомни моего брата Зака. Он ушел на войну и пропал для нас.

– Такого не случится больше. Я просто хочу, чтобы Чарли смог реализовать свои таланты. У него острый ум, он все время задает вопросы и ищет на них ответы. Я не уверен, что ему захочется быть фермером.

– Господь выбирает для нас путь. Он должен выполнять предписания Наставления. Послушание родителям – одна из важнейших десяти заповедей. Послушание – это единственный путь к смирению, только так душа может обрести покой.

– Не понимаю. Ну как же мать может не гордиться тем, что у нее такой умный сын? Неужели ты не хочешь, чтобы он был полезен миру?

– Пусть выращивает еду, помогает бедным, когда у нас остаются излишки, – этого мне и довольно.

Когда на Розу Шэрон накатывало такое своенравие, с ней не совладать. Ну ничего, в конце концов он глава семьи, и он хочет, чтобы Чарли получил хорошее образование, а не просто выучился грамоте в сельской школе. Господь не напрасно одарил мальчика ясным умом. Чарли его единственный сын. Девчушки, родившиеся вслед за ним, тоже приносили ему безграничную радость, но они жили в царстве своей матери – возились на кухне, в коровнике. Ими Роза заправляет.

Нечего и сомневаться, Ицхак уведет его в поля поговорить по душам, укажет ему на его заблуждения; напомнит, что он и чужак, и англичанин, и что он должен учиться послушанию.

Гай одиноко сидел, зная, что на этот раз не отступит. Чарли пойдет в колледж, чего бы ему это ни стоило. На одно безумное мгновение он даже подумал: может быть, написать матери и попросить ее отправить мальчика в школу, в которой учился он сам? Но тут же рассмеялся своей затее.

Ну какой будет вред в том, что мальчик получит шанс открыть свой ум радости познания? Да это самое меньшее, что он как отец может для него сделать! И он найдет способ убедить Йодеров, что им следует все-таки немного учитывать течение времени.

* * *

Корабль легко скользил по волнам Атлантики. На этот раз Сельма наслаждалась чувством свободы и стремилась поскорей вернуться к теплому калифорнийскому солнцу, снова увидеть дочкино личико, разделить свое горе с Лайзой. Как странно – после смерти матери она почувствовала, что теперь принадлежит только себе и может начинать жизнь сначала. Три драгоценные недели, проведенные в Йоркшире, убедили ее, что ее дом больше не там. Прошлое осталось в прошлом, с ним все кончено. Какое счастье, что она успела вернуться вовремя, успела попрощаться. Все маленькие семейные реликвии надежно спрятаны в чемодане, и она может спокойно прогуливаться по палубе и готовиться к возвращению.

Она порылась в потрепанном саквояже, собираясь выудить книгу, но вместо этого наткнулась на мамину черную Библию. Из нее выпала пачка писем с фронтовыми марками. Письма от Фрэнка и Ньютона? Нет, не хочу их читать. Но тут она заметила чужой почерк. Странно.

Мама упоминала, что получила записки с соболезнованиями от товарищей Фрэнка. Я тоже хочу почитать добрые отклики о нем, наверное, это должно успокаивать. Она все еще чувствовала грусть, вспоминая о своем последнем приезде домой и о наступившей тишине, когда ее отослали.

Выбрав самый толстый конверт, она решила усесться на палубе там, где солнышко, и спокойно почитать. Отыскала кресло и принялась читать. Сначала ничего не поняла. Кто-то писал о каком-то суде. Но глаза бежали дальше по строчкам – и руки превращались в лед.

«Дорогие мистер и миссис Бартли.

Думаю, я должен рассказать вам о том, как все было на самом деле с вашим сыном. Все вышло совсем неправильно. Мы с лошадьми тогда весь день работали, они совершенно вымотались, мы тоже. Пора было вернуть их в конюшню, почистить, напоить.

И тут вдруг ворвался наш главный сержант и принялся орать, где мы пропадаем, мы должны немедленно вернуть лошадей обратно, они нужны для перевозок.