Дендрофобия - Наталья Горская Страница 87

– Вы не любите работать?

– Нет.

– И Вы так просто об этом говорите?

– А как надо говорить? Я не люблю работать, как и все нормальные люди. Я предпочитаю работу выполнять. Если на работу выделено полчаса, её надо делать за ещё меньшее время, а не сидеть до ночи с видом, как вся душа за дело изболелась. Работа не баба, чтобы её любить. Она не нуждается в любви, её надо просто выполнять. Просто! Вот что нашим людям трудней всего: делать что-то просто, без выпендрёжа, без лозунгов. Не говорить, а делать. Без всяких громких заявлений. Потому что любые заявления что-то сделать, особенно громкие, лишают силы того, кто заявляет. Но мы так привыкли к этим заявлениям на фоне бездействия, что даже самые примитивные действия выглядят как подвиг, как вызов привычному порядку вещей. Вы замечали, как сейчас пролезают в депутаты? Проще пареной репы! Приезжает кандидат в регион, от которого он собирается баллотироваться, и выясняет у тамошних обитателей, чего им обещали его предшественники. Ремонт подъездов? Уж десять лет? Ах, даже все двадцать? Да не проблема, сделаем! Это не так уж и дорого, как принято считать, больше на откаты уходит. И делает. Молча! И люди его на руках в депутаты вносят. Он может потом весь свой депутатский срок ничего больше для своих избирателей не делать – простят. Точнее, не заметят. Потому что он уже тем в историю вошёл, что хоть что-то сделал. Вот как у нас люди привыкли к трепотне о потугах что-то сделать, о любви к работе, но совсем не видят конкретного дела. Работа должна быть выполнена. Чётко, грамотно и быстро. Почему врачи в реанимации возвращают из клинической смерти только в течении пяти минут? Почему не сидят вокруг умирающего с сокрушённым видом до конца смены, а то и больше? Потому что через пять минут наступает смерть биологическая, и организм умирает окончательно. Поэтому надо успеть за эти утекающие минуты и драгоценные секунды завести сердце.

– Но есть профессии, где поощряется зависание, что ли, больше положенного. Мир искусства, например, театр.

– Нет таких профессий. Даже в кино, на съёмочной площадке любой режиссёр будет счастлив, если актёры всё отыграют с первого дубля, и не надо будет тратить километры плёнки и нервов на многодневные зависания, на топтание на одном месте, на одном кадре. Моё преимущество в том, что я это понимаю, пока другие тонут в соплях умиления по самим себе, как они всех себя отдают работе, которой фактически не занимаются. Отдавались бы лучше в другом месте – больше бы пользы было. Они ноют, как любят своих детей, и при этом думают, как изменить их матери или развестись с ней, делая вид, что не понимают: самый верный способ сделать своих детей несчастными – обидеть их мать. Надо внимательней себе жену выбирать, а не по пьянке на гулянке, чтобы потом не травмировать собственных детей разборками с их матерью. Для детей это всегда трагедия, когда отец и мать в конфликте, когда мужик начинает бодаться со своей женой, кто из них двоих лучше. Это природа, против неё не попрёшь и под свои капризы не переделаешь. Дети, которые вынуждены взрослыми мозгодолбами выбирать между отцом и матерью, всегда с разрушенной моралью и извращённым мировосприятием. Природа вещей такова, что работой надо заниматься, а не признаваться ей в любви. Но у людей всё перепутано: они не любят свой дом и семью, потому что там, видишь ли, не ценят и не восхищаются, как они любят работу и буквально горят на ней, хотя она в этом не нуждается. Они тратят себя там, где не надо, и ничего не дают там, где это нужно. Психологи говорят, что бессонница происходит оттого, что люди совмещают место для сна с просмотром телевизора, с приёмом пищи, с чтением газет. А потом не могут уснуть, потому что организм ассоциирует это место с чем угодно, но не со сном. Потому что там надо только спать. Точно так же на рабочем месте надо только работать. Если там нет работы, если она выполнена, то оттуда надо уходить заниматься другим делом, а не разлагаться, не сходить с ума от безделья. Я никогда не заставлял людей торчать на работе, когда они уже выполнили то, что им положено выполнить. Тогда уже начиналась Перестройка, предприятия сбрасывали обороты, появлялись простои, зато появлялись какие-то кооперативы, работяги устраивались туда для дополнительного заработка – я никогда не препятствовал. Ради бога, если свою работу выполнил, то катись, куда хочешь. Хоть домой отсыпаться, хоть детей в зоопарк сводить – это намного лучше, чем киснуть на рабочем месте, где нет конкретного дела. Ох, как от этого ломало нашу заводскую интеллигенцию, в каких корчах наша духовная элита и эрудиты из общаги брызгали ядовитой слюной на такой подход к делу. Когда я им доказывал, что это не приводит к убытку для завода, потому что необходимый объём работы выполнен, а оставшееся время рабочий имеет право потратить на получение дополнительного дохода, который ему не может обеспечить родное предприятие, то они предлагали эти «остатки рабочего времени» потратить… на партийное собрание о напряжённой ситуации в Секторе Газа.

– Там всегда напряжённая ситуация.

– Там никогда не будет по-другому. Потому что нельзя селить рядом еврея и араба. Это как москаля и хохла в один автобус запихнуть – грызня гарантирована на века. Но кто-нибудь считал, сколько драгоценных часов в нашей стране угробили на заседания по поводу этого самого Сектора Газа? Этот Сектор, скажу я Вам, как бальзам на душу для наших бездельников на производстве. Сиди на лавке, склоняй его на все лады, типа серьёзным делом занят. Так и работаем. Потом удивляемся, почему столбы криво стоят и асфальт с дорог вместе со снегом сходит. Потому что вместо работы то профсоюзное заседание о положении рабочего класса на Марсе, то даже партийное собрание.

– А Вы были в Партии?

– А Вы?

– А мы, как все…

– Ну и как?

– Да так…

– Так как-то всё, да? Ох, уж мне эта конспирация! Я заметил, что многие граждане нынче так стыдятся своего членства в КомПартии-эС-эС, словно по причине юношеского любопытства и неопытности угодили в бордель, а теперь хотят это всеми способами скрыть. Известные деятели дают сенсационные интервью, как им удалось избежать «этой страшной и позорной участи», как будто без них там горькими слезьми заливались, что такого увесистого засранца не удалось туда затащить и отыметь всем президиумом. По мне, так нормальная банда была, с хорошей системой взносов. Что мне в ней понравилось, так это организация партийной кассы.

– Сейчас говорят, что её не существовало.

– А ещё говорят, что её ищут до сих пор и найти не могут.

– Сейчас много чего говорят.

– Ага, успевай только уши развешивать.

– Ну, хорошо, вот Вы говорите, что у нас не умеют разумно распределять рабочее время. Так? А я заметила, что у нас никто словно бы и не заинтересован в том, чтобы люди на работе ударно трудились. Куда ни посмотришь, а два-три человека в грязи копается, ликвидируют аварию, а десять тут же рядом на брёвнышке, вывернутой шпале или лопнувшей трубе сидят, курят и судачат о Судане, о великом, о высоком, о далёком. И такая картина – всюду.

– Правильно. Потому что мы очень медленно развивающаяся страна с низким уровнем жизни. Мы начинаем нехотя развиваться только тогда, когда приходит тиран типа Петра Великого или Сталина, даёт всем пинка, запугивает расправой, издаёт законы об обязательном получении хотя бы среднего образования и обязательном трудоустройстве, налог на бездетность. Вы только вдумайтесь, что это за народ такой, который надо в уголовном порядке заставлять учиться и работать? Который уже не размножается по любви, а только под давлением взыскания. Только отменили эти законы и вот тебе истинное рыло попёрло: серость, скудоумие, мракобесие. Мы изучали историю дореволюционной Руси по картинам передвижников, как крестьянские дети в рваных лаптях шли за несколько вёрст в школу. Это какая тяга к развитию была, что фактически босиком, но шли учиться, чтобы разобраться, как устроен мир, как сделать жизнь лучше! Сейчас некоторые богатые россияне детям каких только репетиторов ни нанимают, создают какие-то элитные гимназии и лицеи для особо одарённых, возят этих «особо одарённых» туда на личном авто с водителем, а им знания всё одно на ум не идут. У нас тут один чиновник из района пристроил сынка учиться в Англию, и что Вы думаете? Он там научился только кокаин нюхать да в зад сношаться. Скота как к свету ни тяни, а он так скотом и останется, хоть в иномарку его сажай, хоть в телегу впрягай. Кажется, недавно развенчали культ Сталина, а дайте срок, и его реабилитируют. Уже сейчас раздаются всхлипывания, что вот пришёл бы Сталин и навёл порядок. Дескать, да где же это он, да что же он там думает, ведь страна-то гибнет! И мысли нет, что каждый сам может навести порядок, хотя бы у себя в башке. Нет, нужен тиран, чтобы закатал хорошего пендаля и загнал всех в бараки и на рудники, где гарантировано выдадут миску баланды и телогрейку. А пока тирана нет, у нас всегда разложение и остановка в развитии, как и свойственно рабам, оставленным без присмотра. С кислым видом курят в сторонке от жизни и обсуждают эту недоступную жизнь, какая она неправильная. Вся страна подсажена на эту дешёвую соску с махоркой, потому что она чувство голода притупляет. Кому удаётся бросить курить, тех сразу разносит, потому что начинают жрать остановки: сохраняется психоз всё время что-то во рту держать. В старых советских фильмах герои почти постоянно курят самокрутки – на работе, за баранкой, в цеху, в постели даже. Потому что это оказалось дешевле, чем дать народу нормальную жратву.