Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда - Михаил Трофименков Страница 82

Лоузи добился зачисления в ВВС на должность начальника фронтовой киногруппы в звании капитана, но месяц шел за месяцем, а к месту службы его все не отправляли. Тогда, получив отменные рекомендации, Лоузи добился аналогичной должности — уже в лейтенантском звании — в ВМФ: сказка про белого бычка, часть вторая.

Я встретился с Джо Дэвисом, бывшим послом в Москве, и объяснил ему суть дела: «Оно, несомненно, политического свойства… разузнайте, должно быть, на меня заведено досье, это так нелепо». Через несколько недель он позвонил мне: «Есть на вас досье, и довольно толстое. Я не имею права раскрывать вам его содержание. Но могли бы вы написать для меня 20-25-страничный отчет, уточнив ваши политические взгляды и действия и объяснив, как встали, что всем известно, на левые позиции». Не знаю, правильно ли я поступил — конечно, нет — но я написал этот отчет.

Наконец Лоузи призвали в пехоту — рядовым. Но тут нашла коса на камень.

Раньше им не было дела ни до моей астмы, ни до расширения вен: а военная подготовка тяжелее всего в пехоте. Служить в пехоте было для меня нелепостью. Шел 1944 год, война почти закончилась. Зная, что кошки вызывают у меня приступы астмы, я накануне медосмотра взял себе в постель двух котят. Но они никак на меня не подействовали, и наутро меня признали годным к строевой!

Пройдя четырехмесячную подготовку, Лоузи обрел великолепную физическую форму и уже готовился через три дня отбыть на Тихий океан, как вдруг получил чаемое назначение в армейскую кинослужбу. В подчиненной ему группе оператор щеголял в капитанских погонах, его ассистент был капралом, а заместитель — сержантом. Зато рядовой Лоузи жил на квартире в Гринвич-Виллидж и приезжал на утреннюю перекличку на кабриолете «Линкольн», не догадываясь, что с июня 1942-го числится в списках подрывных элементов, подлежащих заключению в концлагеря.

Похожие истории могли рассказать многие красные, хотя бы тот же Ларднер. Отец двух маленьких детей, он не подлежал призыву, но ему претило отсиживаться в тылу. Однако какое бы назначение он ни получал — в УСС, киноотдел морской пехоты на Тихом океане, Департамент военной информации — все они были в последний момент аннулированы. Наконец ему удалось оказаться в военном лагере в Техасе с заданием написать сценарий фильма-инструкции о новом секретном противотанковом оружии. Однако когда фильм был готов, выяснилось, что его «герой», доказав в боях свою неэффективность, был снят с вооружения. Новость о присуждении Ларднеру «Оскара» за «Женщину года» настигла его в другом лагере, в Вирджинии, где он работал над фильмом о запасном солдатском пайке.

Рапфу тоже не удалось вступить в ряды морской пехоты, но он считал, что коммунисты сами были виноваты в фиаско своих патриотических порывов.

Я совершил ужасную ошибку ‹…› все кадровики, которые со мной говорили, точно знали, что происходит в партии, потому что у них было много информаторов. Было нелепо отрицать членство в партии, но я отрицал. ‹…› Первым делом кадровик морской пехоты спросил меня: «Состоите ли вы в компартии?» ‹…› Меня беспокоило только состояние моего здоровья: нос, глаза и все такое прочее. Но их это совершенно не интересовало. Парень начал прямо с этого вопроса, и я солгал. А не надо было. Он знал! Потому-то и спрашивал.

Зато с третьей попытки ушел в армию в сентябре 1942-го 48-летний, харкающий кровью рядовой второго класса Хэммет. Несколько месяцев он составлял учебные программы для школы молодого бойца в форте Монмут под Нью-Йорком и дослужился до капрала. Хеллман он жаловался, что никак не отучит новобранцев обращаться к нему «мистер Хэммет», а не «Сэм» или «Дедуля». В июле 1943-го его неожиданно перебросили в военный лагерь Шенанго, что в Пенсильвании: дурной знак.

Это был не то чтобы дисбат, но отстойник для смутьянов — нацистов и коммунистов, — все время балансировавший на грани взрыва. Хэммету повезло: он провел там всего десять дней. Узнав о лагере, Элеонора Рузвельт поговорила с мужем, и «лагерников» раскидали кого куда.

Хэммет очутился на Адаке, острове Алеутского архипелага, часть которого лишь недавно очистили от японского десанта. Познакомившись с однополчанами, он понял, что это еще одна ссылка для левых. Генерал Гарри Томпсон, начальник базы, занимавшейся главным образом радиоперехватами, оказался поклонником палпа и лично Хэммета. По его инициативе «Дедуля» создал и пятнадцать месяцев редактировал гарнизонную газету и сочинил брошюру «Битва за Алеутские острова», между делом перечитывая Ленина, Гейне и Сименона. Капеллана он шокировал божбой на страницах газеты «Адакинец», майора-инспектора — тем, что беседовал с ним, возлежа на редакторском столе, а весь гарнизон — тем, что два из восьми сотрудников газеты были неграми.

ФБР не то чтобы уступило армии в бдительности, но выставило себя в нелепейшем свете: битых два года тщетно разыскивало Хэммета, не известным науке способом ускользнувшего (не в Москву ли?) от топтунов. На запросы ФБР армия упорно отвечала, что никакого Дэшила Хэммета в ее рядах не числится. Дело в том, что в армейском формуляре его имя записали с ошибкой: Dashiel, а не Dashiell.

Какое же счастливы были джи-мены, получив весной 1944-го информацию, что Хэммет разгуливает по Нью-Йорку! Не веря, что инвалида взяли в армию, ФБР завело дело о незаконном ношении униформы.

Уследи ФБР за Хэмметом, никакой «Адакинец» ему бы не светил. Озабоченное тем, чтобы коммунистов держали подальше от идеологической работы, ФБР помешало переводу унтер-офицера Ирвина Шоу из действующей армии в редакцию армейской газеты Stars and Stripes. При этом Гувер в письме, адресованном в Министерство обороны, почему-то произвел «подручного Хеллман» Шоу в полковники.

* * *

Коммунист Роберт Мельцер был ассистентом Чаплина (и не указанным в титрах соавтором сценария «Великого диктатора»), со-сценаристом и руководителем второй съемочной группы так и не законченного бразильского фильма Орсона Уэллса «Все это правда» (1942). Уэллс назвал его лучшим из сценаристов, с которыми работал. Джазовый пианист, Мельцер лучше кого бы то ни было мог проникнуться духом бразильской музыки, которой был посвящен фильм. С Уэллсом он еще успел поработать на радиосериале «Хеллоу, американцы!» (1942–1943) и мелькнуть в шпионском нуаре «Путешествие в страх» (1943). Несмотря на молодость он, кажется, имел на «гигантов» политическое влияние и вместе с Дэниелом Джеймсом убедил Чаплина исключить оскорбительные намеки на Сталина из финальной речи еврейского цирюльника, а Уэллса в марте 1941-го подбил выступить в защиту Гарри Бриджеса.

Вступить в «бригаду Линкольна» Мельцеру помешала семья. Теперь его мечта бить фашистов исполнилась. Тридцатилетний рейнджер участвовал в страшной высадке 6 июня 1944-го на нормандском Омаха-Бич. 21 августа, в боях за Брест, разведывательный патруль, которым он командовал, погиб в засаде.

Гильдия сценаристов учредила приз его имени «за гражданское мужество, проявленное при защите свободы слова и прав писателей». Среди первых лауреатов были красные Карл Форман («Мужчины», 1950), Россен («Вся королевская рать», 1949), Миллен Бранд («Змеиная яма», 1948). В 1951-м ФБР докопалось не только до партбилета Мельцера, но даже до его юношеского, написанного в 1935-м пятиполосного текста о «коммунистическом искусстве» в журнале Калифорнийского университета. Мельцера посмертно репрессировали, уничтожив премию — она возродится только в 1991-м.