Ключ Сары - Татьяна де Ронэ Страница 81

Он возился с аппаратом, нажимая на кнопки.

— Вы уже давно вместе?

— Пару месяцев. — Он взглянул на меня. — А вы? Встречаетесь с кем-нибудь?

— Да, встречаюсь. — Я вспомнила любезную, вежливую улыбку Нейла. Его осторожные жесты. Рутинный, приевшийся секс. Я едва не добавила, что у меня все это несерьезно, буквально за компанию, только для того, чтобы не оставаться одной, потому что каждую ночь я думаю о нем, Уильяме, и о его матери. Я думала о нем каждую ночь на протяжении последних двух с половиной лет, но решила придержать язык за зубами. Поэтому я просто сказала:

— Он хороший человек. Разведен. Адвокат.

Уильям заказал для нас еще кофе. Когда он передавал мне чашку, я снова обратила внимание, как красивы его руки с длинными тонкими пальцами.

— Примерно через полгода после нашей встречи, — сказал он, — я вернулся на рю де Сантонь. Мне нужно было увидеть вас. Поговорить с вами. Я не знал, где вас искать, у меня не было вашего номера телефона и я не помнил фамилии вашего мужа, так что даже не мог найти вас в телефонном справочнике. Я подумал, что, может быть, вы все еще живете там. Я и понятия не имел, что вы переехали.

Он помолчал, провел рукой по густым, посеребренным сединой волосам.

— Я прочел все, что мог, об облаве на «Вель д'Ив», съездил в Бюн-ла-Роланд, побывал на той улице, где раньше располагался стадион. Я был в гостях у Гаспара и Николя Дюфэр. Они отвели меня на могилу Мишеля на кладбище в Орлеане. Они оказались добрыми, славными людьми. Но мне все равно было очень тяжело. И вдруг захотелось, чтобы вы были рядом. Мне не стоило отказываться, когда вы предложили поехать со мной, нужно было соглашаться не раздумывая.

— Возможно, мне следовало проявить большую настойчивость, — заметила я.

— Мне надо было послушать вас. Для одного такая ноша слишком тяжела. А потом, когда я наконец вернулся на рю де Сантонь и вашу дверь открыли какие-то незнакомые люди, я подумал, что вы обманули и подвели меня.

Уильям опустил глаза. Я поставила чашечку на блюдце, чувствуя, как во мне закипает обида. Как он может так говорить, подумала я, после всего, что я сделала, после всех моих усилий, боли и пустоты!

Должно быть, он прочел по моему лицу, что я испытываю, потому что быстро накрыл мою руку своей.

— Простите меня за то, что я только что сказал, — пробормотал он.

— Я никогда не подводила и не обманывала вас, Уильям.

Голос мой звучал отчужденно и глухо.

— Я знаю, Джулия. Простите меня.

Он произнес эти слова дрожащим, срывающимся, но глубоким и красивым голосом.

Я чуточку расслабилась. Даже выдавила из себя улыбку. Мы молча потягивали кофе. Время от времени наши колени под столиком соприкасались. То, что мы вот так сидим вдвоем, казалось мне вполне естественным. Мы как будто знали друг друга уже давно, много лет, хотя встретились всего лишь третий раз в жизни.

— Ваш бывший муж не возражал, чтобы вы забрали детей себе? — поинтересовался он.

Я лишь пожала плечами в ответ. Потом посмотрела на малышку, которая уснула в коляске.

— Это было нелегко. Но он влюблен в другую женщину. И уже давно, надо сказать. Это помогло, в какой-то степени. А сейчас он вообще редко видится с девочками. Правда, он приезжает сюда время от времени, и Зоя проводит каникулы во Франции.

— С моей бывшей женой та же самая история. У нее родился еще один ребенок. Мальчик на этот раз. Я езжу в Лукку так часто, как только могу, чтобы повидаться с дочерьми. Или они приезжают сюда сами, но это бывает редко. Впрочем, они уже почти взрослые.

— Сколько им лет?

— Стефании двадцать один, а Жюстине девятнадцать.

Я присвистнула.

— Да, вы явно женились молодым.

— Слишком молодым, наверное.

— Не знаю, — заметила я. — Иногда я чувствую себя неловко по отношению к младшей дочери. Я жалею, что она не родилась раньше. У них с Зоей такая большая разница в возрасте.

— Она у вас очень славненькая, — заявил он, откусывая здоровенный кусок творожного торта.

— Да, вы правы. Я ее просто обожаю, это последняя отрада для матери-старухи.

Мы оба рассмеялись.

— Вы не жалеете, что у вас нет сына? — спросил он.

— Нет, ничуть. А вы?

— Нет. Я люблю своих девочек. Хотя и надеюсь, что когда-нибудь у меня появятся внуки. Так вашу дочь зовут Люси, я не ошибся?

Я посмотрела на него. Потом перевела взгляд на дочь.

— Нет, так зовут ее игрушечного жирафа, — ответила я.

Наступила небольшая пауза.

— Ее зовут Сара, — негромко сказала я.

Уильям перестал жевать и отложил вилку в сторону. В глазах у него появилось новое выражение. Он посмотрел на меня, потом на спящего ребенка, но ничего не сказал.

И вдруг он закрыл лицо руками. Он сидел так долго, и я не знала, что делать. Я коснулась его плеча.

Молчание.

Я снова испытала чувство вины, мне показалось, что я опять сделала что-то непозволительное. Но я с самого начала знала, что назову свою малышку Сарой. Как только мне сказали, что у меня родилась девочка, еще в родильном доме, я уже знала, как ее зовут.

У моей дочери просто не могло быть другого имени. Она была Сарой. Моей Сарой. Напоминанием о другой Саре, о маленькой девочке с желтой звездой на груди, которая изменила всю мою жизнь.

Наконец он опустил руки, и я увидела его изменившееся, осунувшееся, но такое привлекательное лицо. В глазах его была пронзительная грусть и боль. Он не боялся того, что я увижу их. Он не стал скрывать слез. Казалось, он хочет, чтобы я увидела все — и красоту, и боль его жизни. Он хотел, чтобы я увидела и его благодарность, и отчаяние.

Я взяла его за руку и крепко сжала ее. Я больше не могла смотреть на него, поэтому закрыла глаза и прижала его руку к своей щеке. И заплакала вместе с ним. Я почувствовала, как его пальцы стали влажными от моих слез, но все равно не отпускала его руку.

Мы долго сидели молча, пока толпа вокруг нас не рассеялась, пока солнце не стало клониться к горизонту и дневной свет не начал меркнуть. Мы сидели до тех пор, пока не почувствовали, что можем снова взглянуть друг другу в глаза, на этот раз уже без слез.