«Титаник» утонет - Пьер Байяр Страница 8

В этой ситуации у Артура действительно на спасение всего один шанс из двух: «В этот момент мной овладела какая-то звериная ярость, и я внезапно почувствовал безотчетную сатанинскую ненависть к себе подобному. Потом это чувство схлынуло, и, весь содрогаясь, закрыв глаза, я протянул ему две оставшиеся щепочки. Он долго не мог набраться решимости вытянуть свой жребий, и эти напряженнейшие пять минут неизвестности я не открывал глаз. Затем одна из двух палочек была резко выдернута из моих пальцев» ^[36].

В ужасе Артур не решается даже узнать, каков результат жребия, и остается в неведении, пока Петерс не хватает его за руку и не заставляет посмотреть; тогда, по одному лишь выражению лица Паркера, он понимает, что спасен.

Паркер не пытается сопротивляться и, когда Петерс наносит ему удар ножом в спину, тотчас падает мертвым. Начинается «кровавое пиршество» ^[37], ради которого, собственно, и проводилась жеребьевка: «Достаточно сказать, что, немного утолив мучительную жажду кровью жертвы, мы с обоюдного согласия четвертовали ее, руки, ноги и голову вместе с внутренностями выбросили в море, а остальные с жадностью ели кусок за куском на протяжении четырех недоброй памяти дней – семнадцатого, восемнадцатого, девятнадцатого и двадцатого числа июля месяца» ^[38].

И хотя сцена каннибализма является самым сильным эпизодом, роман По на этом не кончается. Вскоре умирает Август, а двоих выживших, Артура и Петерса, в конце концов подбирает шхуна «Джейн Гай», направляющаяся в Антарктику; по пути шхуна делает остановку на острове Тсалал, где туземцы хитростью расправляются с ее экипажем. Спастись удается лишь двоим, они бегут на лодке, захватив заложника. Когда дело идет к загадочной развязке, давшей возможность для многочисленных толкований, беглецы видят скрытую туманной пеленой, «поднявшуюся из моря высокую, гораздо выше любого обитателя нашей планеты, человеческую фигуру в саване. И кожа ее белее белого…» ^[39]

Рассказ достаточно мрачный, но его одного было бы недостаточно, чтобы убедить семьи по фамилии Паркер не называть своих сыновей Ричардами. Следом идет вторая часть истории, совершенно реальный случай, произошедший на яхте «Миньонет» ^[40].

В 1884 году, или, говоря иначе, спустя пятьдесят лет после публикации книги По, яхта «Миньонет» покинула порт Саутгемптон и взяла курс на Сидней, Австралия. Яхта принадлежала богатому австралийцу Джеку Уонту, доверившему командование судном опытному моряку Тому Дадли. На яхту поднялись также три члена экипажа: Эдвин Стивенс, Эдмунд Брукс и юнга по имени Ричард Паркер.

Несмотря на опытность команды, судно не было создано для дальних плаваний. Чтобы избежать яростных ветров Средиземного моря, капитан решил пройти Атлантику и обогнуть Африку; однако яхту это не спасло, она потерпела крушение в южной части Атлантического океана, и четверо мужчин оказались в спасательной шлюпке на просторах открытого океана.

Когда закончились еда и вода, первое время четверо потерпевших крушение выживали, поглощая собственную мочу, а также кровь черепах. Паркер же совершил непоправимую ошибку: он выпил морской воды, чем еще больше ослабил свой организм и постепенно начал впадать в безумие.

Через несколько недель Дадли объяснил своим товарищам по несчастью, что у них нет иного выхода, кроме как пожертвовать одним из них, решив это путем жребия. Но никто не захотел подвергать себя риску и погибать на таких условиях; тогда все решили, что пожертвовать надо самым слабым, ибо он все равно обречен, причем в скором времени.

В результате мошеннической жеребьевки участь жертвы выпала на долю Паркера. Попросив прощения у Бога и помолившись за душу молодого человека, Дадли на глазах у товарищей перерезал Паркеру горло, и они принялись за еду. Этот акт каннибализма спас им жизнь, а несколько дней спустя их подобрал немецкий корабль «Монтесума».

Капитан корабля понял, каким образом выжившие нашли способ спасти свои жизни, да и Дадли оказался излишне разговорчивым. По возвращении в Англию все трое спасенных были арестованы, а двое из них в результате громкого процесса приговорены к шести месяцам тюрьмы; это дело позволило привлечь внимание общественности к проблеме давнего морского обычая, согласно которому выжившие после кораблекрушения приносят кого-либо в жертву, чтобы дать шанс выжить остальным.

Если мы вспомним сформулированное выше различие между предсказанием и предчувствием, то история, случившаяся с Ричардом Паркером, без сомнения, относится ко второй категории. Совершенно очевидно, Эдгар По никогда не намеревался делать какие-либо предсказания относительно судьбы моряков с «Миньонет», что, впрочем, не исключает, что тем или иным способом он мог узнать о ней заранее.

Предчувствие По отличается от предыдущих – например, от предчувствий Кафки – тем, что писатель предугадывает не общий вектор эволюции, а определенное событие, описанное со скрупулезной, практически немыслимой точностью, ибо в обоих случаях речь идет о корабле, потерпевшем крушение, о группе из четырех спасшихся, о решении пожертвовать одним из оставшихся в живых, а главное, о совпадении имени и фамилии жертвы.

Объяснить предугадывание события значительно сложнее, чем объяснить предвидение общего направления эволюции, ибо события происходят не в результате действия неких активных сил, чьи признаки-предвестники можно было бы уловить, а внезапно и неожиданно, что делает их предвидение тем более примечательным. А если в настоящем случае предвидение подтверждается, оно еще более уникально, так как крушение яхты «Миньонет» отделяет от выхода романа Эдгара По целых полвека.

Как размежевание между эволюцией и событием, так и разграничение между предсказанием и предчувствием не следует считать постоянным показателем, ведь целый ряд фактов, о которых заявлено в предчувствиях, может относиться сразу к обеим категориям. Однако чтобы лучше ориентироваться среди широкого поля предвидений, небезынтересно было бы отграничить факты, которые кажутся совершенно неожиданными, от фактов, находящихся в русле более общей эволюции, предполагаемыми составляющими которой они являются.

История Ричарда Паркера ставит иной вопрос, относящийся к ее месту в произведении По и тому небольшому пространству, которое она там занимает.