Сетевой - Екатерина Осянина Страница 8

Две недели ушло на то, чтобы жилуправление прислало людей чинить крышу. Меня успело залить за это время еще два раза. Август оказался дождливым и промозглым. И это не были те прекрасные летние грозы, которые я так люблю, это было больше похоже на обыкновенный нудный осенний дождик. До отопительного сезона было еще далеко, но в квартире стало холодно, и я начала мерзнуть и тосковать по летнему солнцу. Я даже подумывала, не съездить ли мне на море, как советовала Маринка (знаю, на что она надеется, – что я там заведу хотя бы коротенький курортный роман!), и чем противнее был дождь, тем соблазнительнее казалась эта мысль – особенно в те моменты, когда дождик заливал мой рабочий стол. Однако прежде чем пускаться в авантюры, следовало разобраться с этой проблемой, потому как осень уже была не за горами. А жилуправление мурыжило меня, похоже, надеясь, что я все-таки проявлю догадливость и суну кому-нибудь «на лапу». Но до меня все не доходило, и в итоге я пригрозила, что подам иск на крупную сумму за порчу имущества, невыполнение обязательств договора жилого найма и потерю дохода в результате порчи моего рабочего компьютера.

И вот уже два дня двое разговорчивых молодых людей с сильным южным акцентом, большими носами и черной щетиной, которую, по моему мнению, бесполезно было брить, потому что она росла прямо на глазах, колотили кувалдами по листам железа прямо у меня над головой.

Домовой расхаживал по квартире, злобно ворча на криворуких работников, и иногда исчезал в неизвестном направлении. Но похоже было, что на самом деле он развлекается. Он признался мне, что перебрал у них все гвозди и выбросил прямо с крыши все кривые, бракованные и те, которые, по его мнению, не подходят по размеру. Он отгибал листы железа, которые, как ему казалось, плохо прилегали, и заставлял парней переделывать швы и соединения. Я попросила его перестать их изводить почем зря, а он злобно зашипел мне в ответ, что ему тоже жить в этой квартире. Я уступила, попросив только присмотреть за тем, чтобы никто из них не свалился с крыши. И он выполнил мою просьбу. Однажды я услышала, как по железу что-то проскрежетало, раздался крик, потом что-то долго шумело, кряхтело и материлось, но никто не упал. Домовой потом рассказал, что вовремя успел зацепить карабин сорвавшейся страховки за торчащий угол кровельного железа, и второй напарник подоспел и помог тому, который едва не свалился. Наконец, мы с представителем жилуправления (в сопровождении непрерывно ворчащего домового) прошлись по чердаку, убедились, что крыша цела и больше не протекает (и дождик вовремя пошел), и подписали акт о выполнении работы.

Я была благодарна домовому за помощь, хотя он и отрицал, что пытался помочь.

– Слушай, я придумала тебе имя, – сообщила я ему однажды, когда он попался мне на глаза после непродолжительного отсутствия, которое показалось мне томительным.

Он заинтересованно поднял на меня взгляд своих маленьких внимательных глазок и, как мне почудилось, прищурился. Я молчала, и он наконец подбодрил меня:

– Ну не томи уж.

– Чур.

Он снова внимательно на меня посмотрел, поскреб задумчиво подбородок, побродил по квартире, собирая ладошкой с мебели невидимую пыль, и снова возник передо мной.

– Почему?

– Что почему? Почему придумала имя или почему Чур?

– Почему Чур?

– Потому что тебе подходит. Ты же у нас домовой, хранитель очага, пращур. Чур. Ты не согласен?

Домовой казался смущенным. Еще немного помотался по квартире, приводя в порядок незаметные мелочи: завинтил разболтавшуюся гайку на дверной ручке, отшкрябал с входной двери засохший ошметок грязи, сдвинул обувь так, чтобы она стояла аккуратным рядком. Я наблюдала за ним, и мне вдруг стало понятно, что в наших отношениях что-то изменилось.

– Я согласен, – серьезно сказал он, снова остановившись передо мной и глядя на меня снизу вверх. – Спасибо.

Теперь, когда я возвращалась домой, я сообщала громко на всю квартиру: «Чур, я пришла!» И он в ответ непременно показывался мне на глаза. И хотя в основном по его виду ничего нельзя было определить, но мне каким-то образом было понятно, что он всегда радуется, когда я зову его по имени.

Мы стали часто разговаривать, особенно по вечерам, когда я делала перерыв в работе и заваривала себе что-нибудь согревающее: кофе, ройбуш или иван-чай. Я рассказывала о себе, он – о предыдущих жильцах.