Гепард - Михаил Соболев Страница 8

Глядя на это хрупкое создание, которое пыталось убежать от собственных проблем с помощью алкоголя, Игорь почувствовал жалость. «Эта бедняжка творит сама не зная что», – подумал он, поднимая её и беря на руки. – «Ей нужно совсем немного для счастья, стоит только показать правильный путь. Стоит только протянуть руку помощи».

– Я отнесу тебя домой, – проговорил Кропоткин, прижимая девушку к себе.

– Нет! Не хочу домой! – вдруг крикнула она и стала вырываться.

– Ладно, ладно, успокойся. Я отведу тебя к себе домой, – спокойно заговорил он, крепко сжимая ее в своих объятиях. – Только объясни мне, почему ты не хочешь идти домой. Расскажи, если хочешь.

– Хорошо, – пробормотала девушка, чувствуя, что не в силах разжать его стальные объятия.

2

Дукатовой Инне в этом году должно исполниться 18 лет. Невысокого роста, миниатюрная девушка, с длинными светло– каштановыми волосами на голове. Ее лицо украшали синие глаза. «Синеглазка наша», – шутили родители, любуясь ей. Живая, подвижная, всегда улыбающаяся людям – милое создание. Красивое лицо, стройная фигура, живой характер – всё это притягивало к ней людей, и, конечно же, не один парень мечтал о ней.

Мать и отец девушки работали раньше в совхозе, но с его развалом поменяли профессии. Жена пошла работать в магазин продавцом, а муж занялся подпольным изготовлением водки. «Найди потребность и удовлетвори ее», – гласит основной закон бизнеса, и глава семейства легко применил его к российской жизни. Русский человек всегда хочет выпить. Ну, потребность у него такая. Потребность, которую надо удовлетворить. Спирт, водка, самогон, одеколон – все пойдет, чтобы захмелеть. И на этой, чисто русской, потребности Дукатов открыл свой бизнес. Сам он почти не пил, и полученные «честным трудом» деньги копил. Стал обустраивать дом, купил машину, импортную аппаратуру. Все бы хорошо, но только вот с женой и дочерью отношения стали «не очень». Обеим не нравилось то, чем он занимался. Обе слишком хорошо помнили, как несколько лет назад глава семьи сам пьянствовал. Так пил, что жена и дочь в синяках ходили. Но, благо, друг помог, отвел к знахарке. Та что-то бормотала целый час, потом заставила выпить непонятную жидкость и… он бросил пить. Жена и дочь не могли нарадоваться таким переменам. Но Анатолий Максимович с «зеленым змием» не простился. Сам не пил, но спиртным торговал. Иногда, глядя на себя в зеркало, он бормотал: «На кого же я стал похож, Господи. На затылке плешь, волосы поседевшие, а мне еще и пятидесяти нет. Глаза серые, водянистые, как у пропойцы. Брови и те седые. А живот, какой? Отрастил брюхо. Нет, не зря в селе обо мне говорят, что в своей семье счастья нет, и у других его отнимаю. Ох, не зря говорят. Сам себе жизнь испортил, и другие семьи разрушаю. Все они правильно говорят. Только вот одно «но». Зачем же вы, бабоньки, проклиная спиртное, ко мне бежите? Зачем вы тогда своим любимым мужьям мою водку покупаете, а? Для чего, а? То-то. Нечего сказать. А меня уважать надо. Я теперь – бизнесмен». Воодушевленный этим диалогом с зеркалом, Дукатов на время успокаивался, но ненадолго. Приходила с работы его жена, Лидия Михайловна, и в доме появлялась атмосфера напряженности. «Господи, столько лет прошло, как я уже не пью, только иногда по праздникам, а она все меня боится», – думал мужчина, разглядывая свою жену. Невысокого роста, крупного телосложения, с каштановыми волосами – она, в отличие от него, выглядела очень молодо. Годы совместной супружеской жизни тоже потрепали ее, что отразилось морщинками на ее красивом лице. Но сине-зеленые глаза все также весело смотрели на людей. Везде, кроме собственного дома. Женщина не могла и не хотела в душе прощать мужа за то, что уже давно прошло, но причиняло боль. Она слишком хорошо помнила сцены побоев и то, как она на коленях умоляла его, пьяного, не уходить из дома. Просила не ради себя, ради ребенка.

Дукатова Инна еще маленькой девочкой хорошо запомнила сцены ругани и… тяжелую руку отца. Прошли годы, она выросла, но память прочно держала картины прошлого, и не хотелось забывать обиды. И хотя это тщательно скрывалось от окружающих и со стороны казалось, что семья благополучная, но… Дукатовы не ладили между собой. За ширмой «семейного счастья» скрывалась… семейная трагедия. Такая же трагедия, как и во всех семьях, где хотя бы один из родителей пил или пьет. Инне не нравилось то, что говорят об ее отце в селе. А тут еще и ее «женихи». Проблемы влюбленности и любви. Родители спокойно к этому относились, как к нормальному явлению, до тех пор, пока какой-то «доброжелатель» не сообщил им, что их дочь – шлюха. Вот, шлюха, и всё тут. Народ любит присваивать ярлыки. А если ты им не соответствуешь, ничего страшного – будешь соответствовать. Зря, что ли присваивали? Спохватившиеся родители кинулись спасать от опасной дороги якобы заблудшую дочь, но опоздали. На нет и суда нет. «Отшила» Инна всех своих ухажеров. Сама всех выгнала. Никто не знал, почему она это сделала. Только лучшая подруга знала – Липова Анжелика. Своя девчонка, в доску. За подругу в огонь и воду пойдет. Тайну никому не выдаст. Только Анжела знала, что первая любовь ее подруги могла закончиться беременностью. Знала она и то, что возлюбленный Инны, после «страстной ночи» пьяно пробормотал: «Знал бы, что ты – девочка, я бы тебя раньше…, а так ты в сексе – ноль». Наигравшись с ней, он ушел к другой. И Инна, плача, поклялась, что больше никогда никого не полюбит. В выпускном классе девушку как подменили. Она перестала дружить с парнями. Злые языки в селе стали говорить, что Дукатова, мол, сменила сексуальную ориентацию. Отец Инны, услышав такое, взбесился и устроил дома небывалый скандал. Обвиняя дочь в разных грехах, он потребовал, чтобы та вышла замуж. Она отказалась. Хорошо, что в их спор вмешалась мать и кое-как утихомирила обоих. Но с тех пор отец не упускал возможности зло подшутить над тем, что дочь не замужем. Она огрызалась. Эти стычки изводили обоих, но ничего не менялось.

В эту субботу Инна пришла с работы радостной. Вот уже больше полугода она работала в поликлинике медсестрой. Здесь, среди больных, девушка чувствовала себя нужной им. С ней работала ее подруга, а вдвоем всегда веселее. Сегодня из больницы выписали одного весельчака, который, упав с крыльца, переломал ноги. За две недели, пока он находился в палате, вместе с ним смеялся весь медперсонал. Вспоминая его анекдот, девушка шагнула в дом.

– Что ты такая счастливая сегодня? – ехидно поинтересовался Анатолий Максимович. – Может, с пациентом переспала?

– А хоть бы и так, тебе-то что? – с вызовом спросила она и ойкнула, получив тяжелый подзатыльник. – Не смей меня бить!

– А ты не смей мне грубить, шлюха, – спокойно сказал отец.

– Я – не шлюха, – чуть не плача проговорила Инна.

– Все медсестры – шлюхи, детка, и ты тоже, – назидательно проговорил глава семейства.

– Я – не шлюха, – заплакала от обиды девушка.

– Не шлюха? – переспросил он. – А что же ты тогда замуж не выходишь?

– Можно подумать, что жена, которая ложится в постель без любви к мужу, не шлюха! – крикнула Инна и, получив пощечину, убежала к себе в комнату.

Там она проплакала целый час, вспоминая прошлые обиды. Ей вдруг захотелось напиться до чертиков, забыть обо всем: пустоте в душе, боли и обиде. Девушка взяла бутылку водки, закуску и, сложив это в пакет, выскользнула на улицу. У калитки ее окликнул отец. «Ты куда?» – строго спросил он. «Блядствовать!» – зло крикнула Инна и быстро пошла по дороге, не оглядываясь. Пройдя мимо больницы, Дукатова свернула к речке. Усевшись на камень, она быстро выпила водку, закусывая хлебом и огурцами, словно боясь, что не успеет этого сделать.