Номер 11 - Джонатан Коу Страница 8

– Вот это дерево, – сказала Элисон. – То самое.

– Ты уверена?

Утром, необычайно теплым и солнечным, мы топтались на лесной опушке в низине у восточной оконечности Вествуда. Солнечный свет над нами струился сквозь густую листву, и крона дерева, словно тент, охлаждала лучи, попутно окрашивая их в зеленоватый лаймовый оттенок. Воздух был свеж и тих, лишь изредка отрывисто запоет птица или прошумит в отдалении автомобиль. В таком месте пикники бы устраивать или лежать под деревом с книжкой. Мы же искали труп.

– Ничего нет, – констатировала я. В чем мы убедились, глядя на траву у ствола дерева. Но кому повредит, если об очевидном скажут вслух?

– Исчез, – согласилась со мной Элисон.

И что нам теперь было делать? Я прочла уйму приключенческих книг и все рассказы про Шерлока Холмса и знала, что в подобных обстоятельствах нужно действовать по определенным правилам. Я опустилась на колени и принялась изучать землю.

– Что ты делаешь? – спросила Элисон.

– Ищу улики.

Элисон присела рядом на корточки:

– Какие улики?

– Не знаю. – Следы чьих-либо ног? Отпечатки пальцев? Но это показалось мне слишком несовременным. И тогда я вспомнила о передаче, что недавно показывали по телевизору. – ДНК, – важно произнесла я. – На месте преступления всегда находят ДНК.

– Ладно.

И мы вдвоем начали тщательно исследовать травинки, отделяя их одну от другой.

– А как выглядит ДНК? – поинтересовалась Элисон.

– Она такая… липкая. – Я понятия не имела, о чем говорю. – Липкая и прозрачная.

– Ничего похожего я здесь не вижу.

Терпения Элисон хватило ненадолго. Она встала и с рассеянным любопытством огляделась. Укоризненно покачав головой, я продолжила обследование. Возможно, я найду что-то стоящее: оторванную пуговицу или лоскут ткани. Или же только попусту трачу время, а Элисон посмеивается надо мной втихаря: ехидный розыгрыш пока удается ей на славу, так она мстит мне за пощечину, что я отвесила ей прошлым вечером, о которой она пока ни разу не вспомнила, а я до сих пор не извинилась.

Вскоре она и вовсе скрылась за деревьями. Я не заметила, куда она направилась, ощутила лишь, что тишина в лесу уплотнилась. Даже птицы примолкли, а на шоссе, пролегавшем всего в сотне-другой ярдов от опушки, движение будто замерло. Поэтому, когда я услыхала треск то ли сломанной ветки, то ли хвороста под ногой, в моих ушах этот звук прозвучал точно выстрел. Я резко выпрямилась и судорожно глянула влево, вправо… Никого.

– Элисон! – позвала я.

Нет ответа.

Не вставая с колен, я прислушивалась минуты две. Тишина неколебимая, всеохватная. Ну конечно, это птица перелетела с ветки на ветку, или кролик проскочил (мы их и раньше видели в лесу или на поле), либо Элисон затеяла дурацкую игру в прятки. Так что дергаться совершенно не из-за чего. Лучше продолжу искать улики.

Во второй раз звук был громче, казалось, он раздался ярдах в десяти от меня, слева. Громче, чем треск сломанной ветки; кто-то, несомненно, наступил на сухую хворостину. В тот же момент я увидела – или мне почудилось? – тень, мелькнувшую в кустах, возможно, человеческую. Легкий шорох, не более. И опять все стихло и успокоилось.

Элисон. Наверняка это она. Что она задумала?

– Элисон! – крикнула я. – Ты где?

Я начинала злиться. А точнее, изо всех сил старалась разозлиться, игнорируя тяжелый стук сердца и пленку пота, выступившего на лбу. Я поднялась, медленно, аккуратно, сознавая, что шума надо производить как можно меньше. Снова посмотрела на кусты, не зашевелится ли там опять что-нибудь. Искушение рвануть прочь, бежать без оглядки становилось все сильнее. Но я решила не делать резких движений. Мелко переступая, я повернулась на сто восемьдесят градусов и медленно двинулась в сторону от кустов и таившейся в них опасности – неважно, подлинной или порожденной моим разгоряченным воображением. Еще десяток шагов – и я выберусь из этих зарослей на более или менее открытое пространство. Тогда, и только тогда я пущусь бегом во всю прыть.

Но далеко я не продвинулась: кое-что привлекло мое внимание, и я застыла как вкопанная. Между ветками, прямо над моей головой, застряла игральная карта – точно такая же, как та, что нашла Элисон, только на этой была нарисована рыба, а не паук. Рыба в голубую и желтую полоску на блестящем черном фоне. Как и в случае с пауком, в мультяшной непритязательности рисунка сквозило что-то неприятное, даже отталкивающее: рыбьи глаза вылезали из орбит, пасть по-дурацки распахнута. Уж не эту ли улику я подсознательно искала? Я представления не имела, каким образом карты связаны с жуткой находкой, сделанной Элисон в лесу прошлым вечером, но мне казалось чрезвычайно важным завладеть этим предполагаемым доказательством того, что здесь произошло. Я протянула руку, но карта, к моей великой досаде, находилась слишком высоко. Я приблизилась к кусту вплотную, встала на цыпочки, потянулась всем телом – еще чуть-чуть, и я бы упала. Однако кончики пальцев коснулись карты. Еще полдюйма, и я выдерну ее из куста.

Внезапно другая рука – явно взрослая, – возникшая словно из ниоткуда, схватила карту. Я тихо ахнула и повернула голову. И конечно же, вот она, стоит прямо у меня за спиной. Красная от злости. Короткая армейская стрижка, проколотые уши, нос, шея в татуировках – ничего не изменилось. Серые глаза впились в меня.

Бешеная Птичья Женщина.

– Это мое, уж извини.

Не знаю, откуда взялась Элисон, но и она стояла рядом со мной. В испуге мы таращились на явившееся нам чудище. Она пялилась на нас, мы на нее, и никто не издавал ни звука. Лесная тишина давила на нас.

– Других таких не находили здесь? – спросила она наконец.

– По-моему… нет, мисс, – выдавила Элисон.

– Они мои, я должна получить их обратно. Все до единой. И никому нельзя об этом рассказывать.