Рандолевый катран - Сергей Буянов Страница 8

– Ого!

– Что там, Паша?

– Рыбки!

– Золотые?

– Не-е, какие-то серые. А кто их кормить будет, эй! Эльза Францевна?

Ядвига Францевна успела бесшумно удалиться.

– Горничная с резиновой титькой придёт и накормит.

– Так она же того, людей обслуживает!

– А мы, Паша, выйдем на несколько минут, она и тебя обслужит!

– Ты это, за кого меня принимаешь?

– Спокойно, Паша! – вмешался Никола. – Он принимает тебя, как и мы все.

– Вы все?!

– За нормального мужика, который не сможет отказать хрупкой красавице. Правда? – спросил Никола у остальных.

Все дружно закивали головами.

Паша огляделся. Никто не смеялся.

– Хорошие вы мужики, всё же! – сказал он. – Я сюда падаю!

Он с размаху уселся на диван у лоджии.

Леонид Аркадьевич помялся, но не смог сказать, что ему первому приглянулось это место. Он только вздохнул и подумал, что права Наденька, считающая его тряпкой.

Никита занял место ближе к телевизору. Никола сел на диванчику дверей.

Чугуеву достался изрядно помятый диван в самом углу, он и стоял почему-то не впритык к стене, а наискось, словно прикрывал что-то. Как только Леонид Аркадьевич сел на своё место, сразу выяснилось, почему диван стоит наперекосяк. Он еле держался, упираясь в стены двумя углами. Стоило Чугуеву шевельнуться, как спинка слева отвалилась. Он испуганно вскочил, и упала правая спинка.

– Вот так "люкс"! – Никита подошёл к журнальному столику, схватил трубку телефона. – Сейчас я им устрою!

– Не нужно ничего устраивать, – попросил Чугуев. – Нам здесь ещё долго жить.

– Эдак можно всю жизнь прожить, чтобы какие-то гады на шее сидели! – высказался Паша. – Я сам скажу, дай трубку! – он протянул руку.

– А что если посмотреть на это с юмором? – сказал Никола.

– Это ещё как?

– Философски.

– Твой диван развалился – тебе и решать! – Никита положил трубку.

Никола молча подошёл к предмету спора, осмотрел развалину.

– Думаешь, так нормально будет? – спросил Чугуев, после того, как Никола поднял прикладные спинки и приставил их к стенке.

– Так я и думал. Смотри, тут вообще болты-то на месте!

Никита подошёл ближе. Действительно, похоже, кто-то либо потерял гайки, либо поленился их прикрутить. Он проговорил мысли вслух.

– Или забыли по-пьяни! – предположил Никита.

– Как можно напиться, чтоб забыть? У нас на работе ещё не так пьют!

– Паша! Сам-то пробовал нажраться да потом гайки крутить?

– Не-е, тут ты прав. Я не любитель.

– Что будем делать? – спросил Чугуев.

– Позаимствуем гайки у соседей.

– Это как? – скрестил руки на груди Паша.

– Молча! Ты что, зажмёшь гайку для товарища, а?

– Я-то что? Как сам спать буду? На полу, что ли?

– Я вообще-то… – Чугуев развёл руками, вышел на лоджию.

– Никто на полу спать не будет, Паша! Как работяга сам мог бы допетрить, что от одной гайки твой диван не развалиться!

– А! Вот ты что придумал! Ну, ты инженер, тебе и думать!

– Верно, Паша. Мне думать, а тебе крутить.

– Схожу, попрошу ключ у водилы! – сказал Никита и вышел из номера.

– Никола! Ты это, обожди с ключом! – сказал Паша, задирая крышку своего дивана. – Работы тут на пять сек!

Он потрогал гайки, открутить можно любую. Паша отвернул дальнюю, ближе к стене. Подал назад, не глядя.

– Лёня! Держи!

Чугуев не услышал. Он наблюдал за зимним прибоем. Море было воистину чёрным, беспокойным. Тёмные волны, разгоняемые белесыми барашками, тяжелели и, падая, рассыпались о берег ледяными брызгами. Леонид Аркадьевич ёжился, как будто волны выбрасывали холодные барашки ему за шиворот. Чугуев затушил сигарету о перила балкона.

Никола спустился на первый этаж. По дороге ему никто не встретился. Все двери были закрыты. Ни из одной комнаты не слышалось голосов, не играла музыка, не говорил телевизор. В холле на первом этаже, переделанном в ресторан, никого не было. За стойкой бара, служащей одновременно вахтой, стоял тот же самый глухонемой швейцар. Он по-прежнему шумно дышал через рот.

– Выйду во двор! – сказал ему Никола.

Швейцар не шелохнулся.

Пройдя по тротуару, посыпанному галькой, Никола приблизился к раскрытым настежь входным воротам из крашеной синим арматуры. Ножки ворот обросли землёй, как будто стояли здесь с незапамятных времён.

Никита точно помнил, что на площадке перед пансионатом стояла рыжая "девятка". Он тогда решил, что это машина кого-нибудь из прислуги. Для начальства она никак не подходила. А если хозяин машины из простого люда, то запросто может дать ключ.

Никола накинул капюшон. Шёл мокрый снег вперемежку с холодным дождём. Не смотря на близость моря, летом не пахло. Скорее это походило на весеннюю распутицу, когда валенки одевать поздно, а в сапогах зябко. Ни телега, ни сани. Машина стояла на прежнем месте. Хозяина не было. Никола обошёл вокруг машины, осмотрелся. Никто не вышел из пансионата. Дверцы, конечно, были заперты.

Он решил вернуться и найти кого-нибудь говорящего, чтобы расспросить о хозяине машины. Как только Никола развернулся, кто-то, появившийся из ниоткуда окликнул его.

– Мужчина! Вы что-то искали?

– Я искал шофёра, – оборачиваясь, сказал Никола.

Перед ним стояла женщина в фиолетовом плаще. Огромные очки в роговой оправе не позволяли разглядеть её лицо. В руках она держала дамскую сумочку. Наверное, одна из отдыхающих, решил Никола. А значит, она может знать хозяина "девятки".

– Собираетесь куда-то ехать?

– Нет, мне нужен ключ "на двадцать два".

– Вы привезли работу слесаря с собой?

Никола посмотрел женщине в глаза, то есть на тёмные стёкла очков. Издевается или шутит?

Её тонкие губы не шелохнулись. Женщина ждала ответа. Серьёзного, как и её вопрос.

– Наоборот. Это работа не отстала от меня и в отпуске.

– Меня зовут Ниной! – она протянула руку.

– Николай, – он вяло пожал руку. – Так где, говорите, водитель?

– Я говорю, что водитель это я!

– Тогда дайте ключ "на двадцать два"!

– Надолго?

– Дело пяти минут. Диван у друга развалился.

– Надо поаккуратнее с казённой мебелью.

– Не волнуйтесь, сделаем как надо.