Зачарованные камни - Родриго Рей Роса Страница 8

Инспектор медленно разворачивал свой старый «БМВ», съезжая с узенькой полосы, ведущей к банкомату Военного банка. Перегнувшись через пассажирское сиденье, он засунул за обивку дверцы (где хранил и свой пистолет) пачку банкнот, которые только что пересчитал. Потом выехал на бульвар Либерасьон, на шоссе Инкапье и поехал в сторону Лас-Америкас — «наша прекрасная Авенида-де-Лас-Америкас, которая ни в чем не уступает своей нью-йоркской сестре». (Ха-ха!) Для инспектора название это ассоциировалось со знаменитой школой «Лас-Америкас» в Северной Каролине, где самые кровожадные из гватемальских офицеров проходили спецподготовку: методы завоевания доверия гражданского населения, промывка мозгов, пытки.

Именно здесь, в редком леске ливанских кедров, что тянется вдоль Лас-Америкас, лет тридцать назад были обнаружены трупы первых жертв политических зачисток, вспомнилось инспектору. Он отвел взгляд: безумного вида женщина, молодая, смуглая и очень грязная, задрала юбки и присела под деревом справить большую нужду.

Когда он поравнялся с новым супермаркетом, ему пришлось снизить скорость — слишком много машин. Медленно продвигаясь вперед, он рассматривал то, что находилось справа: бутик свадебных платьев, ресторан «Монголия», торговый центр, перенесенный сюда прямехонько из США; слева — людей на бульваре: уличных детей, попрошайничающих или предлагающих розы и жвачку, торговцев кокой, вышедшие на прогулку почтенные семейства, служанок, которые наконец-то дождались выходного и теперь обнимались, прячась за деревьями, со своими пылкими возлюбленными, продавцов воздушных шаров, сахарной ваты, трещоток, хот-догов, тамалей, ачилады и всех мыслимых напитков из маиса. В нескольких метрах от площади Колумбии инспектор припарковал свой «БМВ», заглушил двигатель и направился к находившейся неподалеку площадке проката лошадей.

Город Гватемала, полицейский город.

По тем или иным причинам десятки тысяч гватемальцев заняты тайным доносительством. Любой из твоих знакомых может оказаться осведомителем, секретным агентом.

Среди гулявших в парке инспектор заметил не меньше дюжины таких. Семеро были дети в возрасте от пяти до двенадцати лет. Женщина, торговавшая мылом, вполне могла оказаться (хотя полной уверенности у него не было) осведомителем страшного Второго отделения военной контрразведки. Еще он заметил нескольких телохранителей (эти часто оказываются двойными агентами), сопровождавших детей, матери которых ждали неподалеку, в автомобилях с тонированными стеклами.

К «БМВ» медленно приближался Золотой дождик — мальчишка-метис, писавший на ручки дверей тех автомобилей, водители которых отказывались доверить ему их охрану или заплатить дань. Подвязанные веревкой бриджи размера на два — на три больше, чем нужно, поношенная грязная рубашка, взъерошенные черные волосы, грубоватое вытянутое лицо, старые кожаные ботинки на босу ногу. Поравнявшись с «БМВ», он наклонился к окну. Губы его были измазаны клубничным мороженым.

— Ну, чего новенького?

— Это я у тебя должен спросить.

— А у меня ничего, шеф. Только та старая история с ковбоем.

— Кто, ты говоришь, его видел?

— Губка, — Золотой дождик выпрямился и кивнул в сторону мальчугана в бейсболке на другой стороне улицы. В этот момент тот как раз отрабатывал приемы каратэ — бил ногой по корням старого каучукового дерева. — Вот он.

— Пойду поговорю с ним. — Инспектор завел мотор. На площади Коста-Рики он развернулся и поехал назад по Северному шоссе.

Губка рассказал Золотому дождику, что вроде бы видел, как какой-то мужчина давал деньги одному из подростков, присматривающих за лошадьми. Дождик предположил, что речь шла именно о том пареньке, который отвечал за пострадавшую лошадь. Слова «вроде бы» насторожили инспектора.

Губка, хилый парнишка со светло-голубыми глазами и бледной веснушчатой кожей, был, наверное, одним из самых юных представителей огромной (большинство ее членов даже не знали друг друга) корпорации осведомителей — ему стукнуло от силы лет пять. Он проявлял чрезвычайную активность и злобность.

Инспектор подал ему знак, и мальчишка побежал за «БМВ» в сторону стоянки супермаркета. Инспектор и мальчик (последний для маскировки толкал перед собой тележку) вошли в магазин и пошли между стеллажами. Расспрашивая мальчика, инспектор делал вид, что приценивается к крупам и овощам.

Вдруг Губка встретился взглядом с человеком в широкополой белой шляпе и буквально остолбенел от ужаса. Человек в шляпе с угрожающим видом двинулся к мальчику, и тот прижался к ногам Растелли.

— Доиграешься, щенок. Мы тебя кастрируем.

— Простите, а в чем дело? — насколько мог вежливо поинтересовался инспектор.

— А вы не лезьте не в свое дело. Я этого мерзавца знаю. Ты, — он ткнул пальцем в Губку, — у меня еще попляшешь!

— Что ты сделал этому сеньору? — обратился инспектор к мальчику.

— Я сказал: не лезьте. Он понимает, о чем я говорю.

Растелли чуть не засмеялся, но ему было не по себе: этот тип — явный наемный убийца, достаточно взглянуть на то, как оттопыривается рубашка у него на животе, один из тех, кто привык решать свои материальные затруднения путем пары смертей.

— Но, сеньор, — внешне инспектор выглядел совершенно спокойным, — он же совсем ребенок. Если, как вы говорите, парнишка что-то украл, заявите на него, вызовите полицию…

— Заткнись, старик, — оборвал его тип в шляпе. — Жду на улице, — бросил он мальчику, затем развернулся на каблуках своих ковбойских сапог, миновал кассу и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

Инспектор отвел малыша в угол:

— Давай, Губка, рассказывай.

— Это плохой человек. У него на руке татуировка. Маленький ягуар. Заметили?

— Что ты у него украл?

— Ничего не крал, клянусь!

— А в чем тогда дело?

— Он был с тем, другим, который дал деньги.

— Кому дал деньги?

— Тому, который был с лошадками.

— A-а. И ты это видел?

— Видел.

— Где он давал деньги?

— Вон там, — показал Губка, — возле ресторана. Клянусь, я это видел.