Глюк - Хьюберт Селби Страница 8

Господи! Дорожке нет конца. Почему так далеко до двери? Будто до другого континента. Как дойти до выхода, такого бесконечно далекого? Немыслимо. Но не оставаться же здесь навсегда — самый длинный путь начинается с первого шажка, пора убираться с улицы. Оторваться от машины — и вперед. Одна нога, потом другая, одна — другая, вот так, быстрее не получается, ноги трясутся, что-то не то с вестибулярным аппаратом, соседи решат, что я пьян, если я зашатаюсь, а что они подумают, если шлепнусь, решат небось, что у меня сердечный приступ, и вызовут Службу спасения, нет мне надо сохранять равновесие и идти к двери только не отчаяние на лице неизвестно кто за мной подсматривает надо выглядеть беззаботным как будто это прогулка вот так смотрим по сторонам любуемся деревьями и небом останавливаемся и умиляемся цветку как интересно а грудь так вздымается словно я пробежал пару миль посвистеть что ли или хотя бы надуть щеки будто я свищу пусть подсматривающие воображают что я гуляю и насвистываю наслаждаюсь птичками и цветочками господи иисусе только бы добраться до двери и попасть в дом теперь пот заливает глаза ничего не вижу даже не могу вынуть платок это слишком очевидно делаю вид что чешу голову и заодно вытираю кончиком пальца глаза вот и хорошо теперь я вижу на несколько футов вперед Боже милосердный я все-таки дойду славно-то как ключ в замочную скважину прислониться к двери вроде бы я всегда именно так ее открываю теперь за дверь и захлопнуть ее вот я и дома интересно который теперь час долго ли я отсутствовал не помню во сколько ушел из кафетерия быстрее сесть вот это блаженство сбросить пиджак и галстук нет никаких сил сперва сесть и передохнуть Боже я теряю сознание что это со мной???

Мне лучше, гораздо лучше. Нормально дышу. Ух, красота! Как я вообще дышал с застегнутым воротничком? Неудивительно, что я чуть не вырубился, так и задохнуться недолго. Расстегнул — и сразу стало в миллион раз лучше. Пиджак сниму через минуту или две. До чего приятно свободно дышать. Удивительно, как изменилось ощущение в груди. А ноги по-прежнему дрожат. Дьявол! Почему я не могу встать, черт возьми? Безумие какое-то, ладно, спокойно. Посиди еще минуту-другую. Куда спешить? Спокойно, неторопливо. Хренотень. Еще и трех нет. Кажется, прошли годы. А всего-то пара часов. Он обедает в час дня. Не припомню, как все было. Память отшибло. Как странно. Знаю в точности, что там произошло, но… По крайней мере думаю, что знаю. Может, ошибаюсь? Нет. Как я вышел из кафетерия? Не бегом же? Нет. Как добрался до машины? Не помню. Во всяком случае, приехал. Я дома. Господи, как же меня угораздило? Как я доехал? Не помню, хоть тресни. Хотя кое-что… Мне щипало глаза. Пот. Пять миль, не меньше. Неужели так ничего и не вспомню? Интересно, теперь я смогу встать? Кажется, я весь в поту. Нет, в душ рано. Слишком трясутся ноги. Боже, я дома. Я сделал это. Сделал? Знаю, что сделал, но не мешает проверить пузырек. Хотя бы так… Пусто. Я же знал, что вылил. Значит, дело сделано… и я здесь. Дома. Я приехал домой. Машину не повредил? Никуда не врезался? Ну, это бы запомнилось. Ура! Я дома. Все кончено. Гляди-ка, стою. Ноги в порядке. «Бери свой тюфяк и ступай, сынок». Наверное, завтра ко мне вернется память. Душ. Горячий. Холодный. Долой одежду. Вот это день! Лучший в моей жизни. Не швырять одежду на кровать, аккуратно повесить костюм в шкаф. Все в полном порядке.

И верно, в его полностью упорядоченной жизни все отлично… на данный момент. Наш герой напевает под душем, ноги окрепли, горячая вода снимает усталость, ванную заволакивает пар, зеркало запотевает. В свое время, возможно уже скоро, он постепенно прибавит холодной воды, потом, когда совсем выключит воду, почувствует прилив сил, разотрется полотенцем и выйдет новым человеком, хотя бы ненадолго.

Я не ведаю преград! Трудно поверить, что всего несколько минут назад у меня подкашивались ноги. Я могу вскарабкаться на гору. Нет, я бы запросто на нее взбежал. Как же я хочу есть! Неудивительно, ведь я не обедал. Немедленно утолить голод. Сандвич с ростбифом и пиво — то, что нужно. И огурчик. Язык проглотишь. За едой посмотреть фильм. Позднее можно пойти в ресторан и побаловать себя праздничным ужином. Подумать только, я так и не проверил свою машину. Знаю, она в порядке но лучше проверить — рисковать незачем. Не знаю, какой тут риск, но опасность кроется в мелочах. Нет, я не стану вызывать подозрений, не буду всю ее ощупывать, а просто медленно обойду: подойду к водительской дверце не спеша, наклонюсь и откр… — нет, лучше сяду и открою бардачок, пошарю немного, выйду и обойду машину с другой стороны… и никто ничего не заметит. Потом вернусь обратно, снова сяду в свое кресло и доем сандвич, подумаешь, и ноги в порядке, совсем не дрожат. Я полон сил. День все длится. Никак не привыкну к выкрутасам времени. День кажется бесконечным. Времени еще вагон. Не день, а чудо. А может, спрятать пузырек, мне не нужна цепь совпадений, вскрывающая происшедшее, хотя что тут вскроешь, а все равно нелишне подстраховаться — вдруг случится невозможное, пузырек обнаружится — вот и улика. Да выкинуть его, только и всего, выкинуть вместе с содержимым, а вдруг мне понадобится еще, ну и глупо — всегда можно приготовить свежую культуру. Что я скажу, если полицейские найдут емкость с отравой в шкафу? Нет, прекрати думать об этом, забудь, никто нигде ничего не станет искать, так что сиди отдыхай, внимай птичкам, «о поговори со мной», нет, спойте мне, зяблики и пересмешники, пойте мне свои звонкие песенки, милые птицы, до чего они прелестны, как чиста ваша колыбельная, под нее сам дьявол задремлет, а против микроба никто не попрет. Как волшебно и поэтично, что трель соловья может разрушить тиранию демонов чем-то невидимым невооруженному глазу. Да, мой взгляд проникает повсюду, я найду тебя везде, демон, мой гнев опустошителен, ты сам не будешь знать, что низвергнут в геенну огненную, тобой созданную, не будешь ведать о моем существовании. Тебе не знакомы мое имя и лицо, ты не знаешь даже девять цифр моего страхового свидетельства и не догадываешься, что некто, кого ты презрительно отверг, стал твоим палачом. О да, я буду торжествовать, а ты будешь грызть землю собственной могилы. Надеюсь, боль твоя будет ужасной: то будет отмщение за многие тысячи несчастных, которым ты причинял невыносимые страдания. Надеюсь, ты будешь молить о пощаде и эта сладкая музыка сольется с трелями моего соловья, прославляющего труд червей, поедающих твой смрадный труп.

Какой славный вечер! Или ночь? Нет, еще вечер, в это время года трудно отличить одно от другого. Который сейчас час? Неважно, на улице много народу, пора уже поесть, нет, лучше попозже, что-то мне не хочется, и будь я проклят, если помню, где побывал, то есть я знаю, где был, но подробностей не помню, хотя помню улицы… значит так: Лоренс, Хоббс, Селби, конечно, но на ней я живу, потому начал не с нее, значит, Селби, Бенкрофт, потом Лоренс, знаю, но еще кусочек улицы — просто «мостик» между Бенкрофт и Лоренс, не цепляйтесь, Соло-Корт, Лоренс, Хоббс, Темпо, Мейн, потом уже Вэлли-Серкл, я обхожу площадь, отлично соображаю, где нахожусь и где побывал, знаю, что вокруг люди, магазины, кафе, бистро, траттории, кафетерии, рестораны, все я знаю, скоро сверну на Гарден, посмотрим, куда я забреду, поесть можно потом, здесь меньше народу, похоже, я давно иду, но не чувствую усталости, здесь потише, меньше машин, суматоха где-то далеко, наверное, деревья поглощают шум, эту часть университетского городка я всегда любил, не скажешь, что крупный университет, больше похоже на пригородную зону, деревья да кустарник, даже тропинки, стоянку не видно, она за холмом, улицу тоже не видно, легкий склон — и уже ничего не видать, кроме деревьев и кустов, ненадолго присяду, вот наслаждение, будь благословен тот, кто решил поставить здесь скамейку, наверное, я быстро шел, похоже на то, и прошел немало, пару миль небось, а то и побольше, сидя чувствуешь усталость в ногах и спине… Дыхание тоже постепенно замедляется, запыхался, наверное… Ничего, немного аэробики полезно для здоровья. Симпатичное местечко. Даже ветерок — легкий, но чувствуется. Особенно на лице, наверное, бросило в пот. Такой упоительный воздух, без аромата цветов, просто чистый, это и называется запахом чистоты и свежести, так освежает, что здесь можно просидеть всю ночь. Кажется, уже поздно, но солнце еще не зашло, я вижу его отблески на верхушках деревьев. Красота! Искры. Нет, блестки. Великолепный закат. Что бы такое съесть? Вдруг засосало под ложечкой. Наверное, нагулял аппетит. Не чувствовал его, пока не присел в этом идиллическом уголке. Здесь можно вообразить, что остального мира не существует. Голод становится все более лютым. Чего мне хочется? Не знаю, все равно чего. Куда выйду, там и поем. Посмотрим. Приятно, прохладно. Бредешь себе и наслаждаешься видами. А Барнарду, наверное, худо. Не может есть. Жена спрашивает, в чем дело, он говорит: желудок, наверное, съел что-то не то. Скорее всего тухлого тунца. Звучит недурно, даже очень. Тухлый Тунец. Класс, повторяем за мной: Тухлый Тунец, Тух-нец. Очень хорошо. Еще раз: Тухлый Тунец. ТУХлый ТУНец. Чем нам грозит Тухлый Тунец? Все вместе: X В О Р Ь Ю. Ему самое место в сборнике невероятных рекордов Рипли: заказал салат и колу, а захворал от Тухлого Тунца…